— Как хороши горы родины! Более всего люблю я эти сияющие ледники и рыжий мох на камнях. Красивы также склоны, поросшие лесом, водопады и ручьи. Все так сверкает, что больно на это смотреть.

Гендальф во время пути рассказывал Рюрику о великанах, обитающих в здешних пещерах, и правда, видели они огромные следы на речном песке возле переправ. Видели они также выдр и больших рыбин в ручьях. Олаф же только подсмеивался над рассказами о карликах и троллях. Но всякий раз, когда вольно или невольно заходила речь о Бьеорк–горе, делался и он серьезным. Между прочим сказал он сыну, заметив с неудовольствием, как жадно тот слушает болтовню Гендальфа:

— Знаю, некоторые глупцы мечтают о вещах несбыточных, но что еще хуже — подзадоривают юнцов на всякие необдуманные и безумные поступки. Не попадись на эту удочку, внук Сигурда. Голова благородного прежде всего должна быть трезвой.

Зима в тот год запоздала, и ярл торопился успеть в Тронхейм до того, как снег закроет перевалы. Удачливому, как всегда, везло — успел он приехать до глубокого снега и появился с той стороны, с которой его меньше всего ожидали, ибо все думали, что после схватки с родичами Олфинсона прибудет Олаф на кораблях с множеством воинов.

В тот день, когда Олаф Удачливый появился на тинге, выпал первый снег. Собралось в том месте множество бондов, и многие ярлы и конунг уже были там. Не успел Удачливый явиться, как слух об этом пронесся по всей округе. Олаф остановился в доме брата своей жены Кольбьерна, по прозвищу Медноголовый. Остановились там и дальние родичи самого ярла — Ингимунд, Грим и известный скальд и хороший хозяин Торальв Чистое Горло, который, приняв ковша два–три пива или рог доброго вина, мог быть на равных с Гендальфом по части сказок и бывальщин. Все эти родичи славились как завзятые бражники. Они сели за столы, и Кольбьерн велел женщинам подать вино и пиво. Рюрику отец сказал:

— Походи поглазей на толпу. Меч уже оттягивает твой пояс, и хотя он для тебя еще тяжеловат, но вряд ли кто–нибудь тебя здесь заденет.

Сам же принялся обсуждать дела, родичи поглядывали на него с уважением. Дядя Рюрика Кольбьерн, которого многие боялись из–за его неуживчивого нрава и большой силы, сам прислуживал гостю. Кроме родичей, за столами сидели викинги Медноголового и Торальва Чистое Горло, и дело пахло порядочной попойкой.

Рюрик отправился на улицу — там сновало много всякого народа. Сыновья приехавшего на тинг заклятого врага Олафа — ярла Вирге — были чуть постарше Рюрика. Они заметили его еще тогда, когда проезжал он мимо них на лошади. А сейчас, увидев, что Рюрик разгуливает один, решили:

— Нам нечего бояться. Зададим ему настоящую взбучку. Разобьем в лепешку нос и поглядим, как будет он утирать сопли.

Кроме того, они решили отнять у Рюрика меч — оружие их нисколько не испугало. Старший, Тиар, зашел сзади, а двое других — Стюр и Лофт — поспешили взглянуть Рюрику в лицо. Находилась вместе с братьями и маленькая Эфанда, которой было тогда пять лет от роду, она заплакала, но братья напустились на нее:

- Замолчи, трусиха, иначе запихаем снега в твою дурацкую глотку

И принялись задирать Рюрика — в том не было им равных. Лофт заметил:

- Это, случаем, не сынок ярла Олафа, так гордо проехавший мимо нас на своей брюхатой кобыле?

Стюр подхватил:

- Не иначе, ноги благородного были связаны под ее брюхом с тем, чтобы не грохнулся он посреди дороги. То–то радости отцу увидеть своего сына, валяющегося под копытами!..

Лофт воскликнул:

- Да что ты! С такой доходяги не свалится даже ленивый. Сама она едва перебирала ногами, я уж думал, упадет замертво вместе с достойным всадником, не дотянув до стойла.

Стюр сказал:

- Он, видно, иногда колол ее своим мечом, ибо ни на что, кроме как погонять эту клячу, меч его, скорее всего, не способен.

Больше братья ничего не успели молвить, потому что Рюрик пришел в такое бешенство, что меч сразу же оказался в его руках. Два сына Вирге не ожидали такой сноровки, они здорово перепугались. Когда взялся он легко махать тяжелым мечом перед самым их носом, позабыв про старшего брата, оба кинулись наутек. Когда в гневе обратился Рюрик к Тиару, тот также счел нужным удалиться, потому что сын Олафа был вне себя и дело могло кончиться плохо. Одна Эфанда осталась стоять на дороге. Когда и она взглянула на Рюрика, то сделалось ей так страшно, что со всех ног бросилась она за братьями, да, споткнувшись, упала и порвала нитку со стеклянными бусами.

Рюрик настолько ее перепугал, что Эфанда даже не стала собирать бусы, а, поднявшись, бежала во всю прыть. Рюрик поднял ту нитку, собрал то, что просыпалось, и затем вернулся в дом к отцу и дяде.

На тинге против Удачливого выступил сын Олфинсона, Анри Заика. Вирге также присутствовал там, но не выступал. Ярл Олаф Удачливый, он же Бесхвостая Лиса, повел себя на редкость миролюбиво, чем вызвал изумление бондов, херсиров, лендрманнов и самого конунга, ибо все знали ярла как жесткого человека, который к тому же был и напористым — пальца в рот ему не клади. Так Олаф еще раз удивил весь тинг. Он сказал конунгу Хальвдану:

— Пресловутый Олфинсон сам предал меня, хотя и клялся в вечной дружбе, и зарыли мы вместе с ним не один клад.

При слове «клад» родня убитого ярла насторожила уши — Олаф этого только и добивался и говорил, взвешивая каждое слово, — куда только девался прежний напор.

— Рассуди нас с Анри, — сказал он конунгу. — Не я ли проверил Снурри Олфинсона на порядочность и честность? Стоило мне только обмолвиться, что с небольшим числом воинов буду в Фригс–фьорде, он тут же прибыл, и цель у него была одна — иначе не собрал бы с собой столько викингов. Да тебе ли не знать об Олфинсоне! Кроме того, его воины убили моих людей, в том числе храбрейшего и достойнейшего Варка. Так что со своей стороны готов закончить я мировой с Анри и Вирге и заплатить большой выкуп, хотя не первый начал это дело. Кроме того, готов я уладить все и с твоим херсиром Сель–мундом, которого я некогда обидел.

Рядом с Олафом стояли его сородичи, и выше, и крепче всех был Кольбьерн Медноголовый. Пришли на тинг и родичи убитых в той схватке воинов Олафа — и все они горели желанием отомстить. Кроме того, родственники Олафа — Грим и Торальв Чистое Горло — пользовались уважением многих бондов, собравшихся здесь, и тинг сразу же стал склоняться к мировой. Конунг Хальвдан это почувствовал и задумался.

Многие из окружения конунга ненавидели Удачливого, но избегали кидать на него слишком откровенные взгляды. Стоя поодаль, пока Хальвдан разбирал это дело, они вели разговор о сыне Олафа. Херсир Струуд вот что сказал:

- Рядом с волком истинный волчонок. Не случайно Бесхвостая Лиса забрал его с собой. Глаза у этого выродка истинно волчьи. Если таков он на вид еще щенком, что за Гарм[23]вырастет из мальчишки!

Другой приближенный конунга, а звали его Свейн, ответил: