Та качнулась, запрокинулась, взмахнула руками,словно пытаясь ухватиться за что-то, но не смогла. В этот миг снова грянулгром! Надюшка вздрогнула, завалилась еще сильнее, перила хрустнули, ломаясь,перед Анфисой мелькнуло окаменевшее в гримасе ужаса лицо, шевелящиеся пальцы,которыми ее подруга старалась поймать ускользающую жизнь, потом раздалсягромкий всплеск…

Бучило удовлетворенно вздохнуло и принялоочередную безвозвратную жертву.

И тут небеса наконец-то разверзлись иразразились потоками дождя, который, как известно, смывает все следы.

– Какая была у вас зарплата? – спрашивалее тогда следователь Мыльников Николай Николаевич – симпатичный, хоть инесколько малорослый. И глаза у него были странного желтого цвета…

Ольга замялась. Месяц назад, когда лопнулачастная фирма «Скорая ветеринарная помощь», где она работала, и Ольга подаваладокументы в Фонд занятости на получение пособия по безработице и поиск новогоместа, она написала в справке о зарплате: «Две тысячи рублей». В общем-то этосоответствовало истине, поскольку именно такую сумму она получала на руки.Другое дело, что семьдесят процентов от нее составляла неучтенка, черный нал, ав официальной ведомости Ольга расписывалась за двести рублей, что ли. Здесьбыла налицо обычная махинация, с помощью которой выживали отечественные мелкиеи средние бизнесмены, с которыми Родина-мать боролась люто, словно с тайными иявными врагами народа. Жажда сопротивления вызревала в угнетенных душах, иименно она побудила Ольгу натурально подделать бумаги, сдаваемые в Фондзанятости. А что такого? Мало она выплатила за свою жизнь налогов родимойстране? Мало пострадала от издевательств, которые то одно, то другое, то третьеучиняло правительство над своими подданными? Павловская реформа, отсутствиеналички в банках, ежедневная неописуемая инфляция рубля, дошедшая до полногопредела, вернее, беспредела, невыплаты зарплаты, потом кризис 1998 года –финансовые кривляния этого лысенького Киндер-сюрприза, ни дна бы ему, нипокрышки… А народ молчи, терпи и плачь? И не пытайся даже посопротивлятьсяошалевшему государству? Подумаешь, зарплата в две тысячи! Да за нее дают пособиевсего-навсего пятьсот рублей. Пятьсот! Как жить на эти деньги? Как платить заквартиру, за телефон? Но ведь и их никак не выплачивают, все что-то думают иразмышляют…

Конечно, сказать все это следователю былонельзя. Ольга подумала, подумала, борясь с традесканцией, сочла, что зарплате вдвести рублей кто-нибудь вряд ли поверит, и ляпнула:

– Семьсот рублей.

– Понятно. – Николай Николаевичкивнул. – То есть за эту сумму вы расписывались в ведомости, да?

Ольга замерла, размышляя, не сказать ли, чтоона ошиблась, но традесканция сунулась ей прямо в глаз. Ольга испугалась, чтопотечет тушь, и, уклоняясь от ветки, невольно кивнула:

– Да.

– А какова была зарплата вашего шефа, АлексеяИвановича Зверева? – спросил следователь, записав ее слова в протокол.

Ольга с трудом подавила облегченный вздох.

Не то чтобы ей так уж понравился вопрос илиона обрадовалась, что карающий меч правосудия нацелил свое острие в сторонуЗверева. Штука в том, что она наконец-то поняла, зачем ее вызвали в отдел поборьбе с экономическими преступлениями! Конечно, махинации Зверева с чернымналом выплыли-таки наружу. А она-то ломала голову, за что ее вызвали, почему?..Странно, конечно, что в милиции заинтересовались Зверевым только теперь, когдафирма перестала существовать. Можно, конечно, доказывать факты утаиваниядоходов и неуплаты налогов, но чисто теоретически. Зверев и его жена-бухгалтерсодержали все бумаги в полном, безукоризненном порядке, обосновывая получение ирасход каждой копейки – той, понятное дело, которую они считали нужнымпоказывать. Выходило, что фирма «Скорая ветеринарная помощь» едва сводит концыс концами, работает порой даже себе в убыток. Добрые доктора айболиты чуть лине на свои средства покупают лекарства собачкам и кошечкам!

Между прочим, иногда так и случалось, потомучто из-под налогового пресса Зверев выдергивал не миллионы рублей (и, ужконечно, не долларов!), не сотни и даже не десятки тысяч, а всего только семьнесчастных тысчонок рубликов в месяц, чтобы заплатить по две тысячи Ольге исвоей жене, а три положить в свой худой, заплатанный карман.

Министр по налогам и сборам, который клеймитлюбителей черного нала со всех телеэкранов и газетных страниц! Министр, укоторого казенная квартира, и машина, и дача, и министерская столовая спрактически бесплатной едой, и еще какие-то там неописуемые льготы плюсзарплата – не пятьсот, конечно, рублей! Сначала попытайся выцыганить изиностранных банков украденные из России сотни миллиардов долларов, прежде чемпредавать позору и хватать за руку таких мелких мошенников, как Зверев и иже сним! Ведь в той стране, в которую вы превратили Россию, жить нельзя – в нейможно только выживать, ясно?

Никакой такой дурацкой патетической речиОльга, конечно, не произнесла – хватило ума промолчать. Она продолжала боротьсяс этой вьющейся зеленой тварью и с запинками отвечала следователю на какие-тостранные, а впрочем, вполне доброжелательные вопросы насчет того, как частыбыли вызовы, и к кому чаще – к кошкам или к собакам, и как относилась кконкуренции районная ветеринарная поликлиника, вообще – кто в этой конкурентнойборьбе одерживал верх?..

Ольга в конце концов даже начала сомневаться,что следователя Мыльникова интересуют махинации Зверева! Однако все своивопросы и все ее ответы он скрупулезно, хорошим, разборчивым почерком занес впротокол и дал Ольге прочитать его и расписаться. Что она и сделала.

– Хорошо, – сказал Николай Николаевич,глядя на нее сочувственными глазами. – А теперь взгляните на этотдокумент.

«Почему он на меня так смотрит?» – успела ещеподумать Ольга, прежде чем взяла из его рук ксероксную копию… своегособственного заявления в Фонд занятости. Того самого заявления, в котором онасвоими руками указала сумму месячной зарплаты: две тысячи рублей.