– Так это. Стекло здесь, если есть, то доступно только королям, и то, не местным. Шотландия в это время – сумасшедшее место, раздираемое местной знатью и английским королем. Знать бы какой год сейчас, было бы проще. Помнишь тот замок в Глазго?

– Нет, не помню, достоинства культуры других стран меня мало интересуют, знаешь ли… Особенно сейчас.

– Ясно. Вопросов больше не имею, но кроссовки прошу постирать и высушить, иначе, бегать от реальных волков будет сложнее, чем вынимать из пятки несуществующее стекло, – ответила Таня, вышла из воды, и направилась к дому, выбирая клочки травы, чтобы дойти с чистыми ногами. Возле дома Дуги и Костя тоже сделали дорожки из соломы, и стало относительно терпимо, хоть и затратно, как заметила Иона.

Ужинали молча, Тане хоть и хотелось побольше узнать, но говорить она решила больше с Давиной – та не щурит глаза после каждого вопроса, как это делают мать и сын, стараясь найти в незнакомке второе дно.

Костя нехотя жевал, и он ни за что не стал бы есть, будь хоть чуть-чуть сытым. Двое суток без крошки еды сделали его не таким привередой, что был раньше. Да и без сил далеко не уйдешь, это понимал даже он. Стайки мух, присаживающиеся на край миски вызывали отвращение, и приходилось левой рукой постоянно махать над тарелкой, чтобы они не сели на еду. Когда Таня вспоминала, что рядом сарай, полный навоза, она старалась не дать шанса ни одному насекомому.

Ночью снова зарядил дождь, который продолжался до обеда, но, взявшийся словно ниоткуда, ветерок быстро разогнал тучи, открывая солнце. Все моментально стало лучше – и настроение, и картинка вокруг. если бы не эта дурацкая ситуация, Таня бы была в полном восхищении от этого волшебного места: невысокие горы, цепью тянущиеся к горизонту, затейливо изогнутое русло реки, выбеленные на солнце и причудливо уложенные самой природой камни, запах сохнущей травы и земли.

Женщины выносили на просушку всю одежду и тощие матрасы, потом выгоняли овец и свиней, снова и снова приносили им корм, а Дуги делал из Кости шотландца – Таня засмотрелась на этот процесс – они завязывали килт.

Сначала вокруг бедер, сразу надели ремень, а ткань под ним Дуги сборил, чтобы получились некие складки. Остаток ткани перекидывался через плечо и крепился под тем же ремнем.

Когда они были в Инвернессе, Косте был не интересен рассказ экскурсовода, а Таня внимательно слушала историю тартана[1]. Эта, казалось бы, банальная клетчатая тряпка делала и говорила больше, чем некоторые люди, носившие ее. Ее можно было считать паспортом.

Встретившись с незнакомцем, шотландец за доли секунд мог понять какому клану он принадлежит, его статус, материальное положение. Килты с одним цветом носили слуги, двуцветные – фермеры, килты, на которых рассмотрели аж три цвете носили офицеры, четыре – военачальники. Шесть цветов могли позволить себе поэты, а семь – вожди.

Тогда Татьяну рассмешил сам факт такой важности поэтов, но шотландцы – нация, которая гордится своими истоками, хоть и не желает говорить о влиянии на них скандинавов. Поэты же могли красивым языком донести то, что у простого человека было в голове – они правильно формулировали слова о патриотизме.

Черный цвет получали благодаря окрашиванию корой ольхи, или же специально отбиралась только черная овечья шерсть. Синяя краска получалась из ягод черники. Красный могли носить лишь шотландцы, имеющие средства – эта краска была самой дорогой.

«Да, в наше время такие модные дома, как Burberry, Chanel и многие другие бренды активно используют то, что было лишь неким «паспортом» горцев» – думала Таня, смотря на мужчин, что отправились к лесу. Дуги вел за собой быка с огромными, выгнутыми вверх рогами. Таня любовалась Костей – ему шел этот наряд как никому другому – высокий, с широкими плечами, узкими бедрами, он был похож на героя романа о любви.

– Иди помоги Давине, – крикнула из сарая Иона, не вдаваясь в подробности того в чем заключалась помощь. Таня не стала ждать новых окриков и направилась к овцам.

Девушка занималась тем, что, налив в корыто молоко, макала туда палец, давала его ягненку в рот, а потом подводила руку к корыту, и опускала туда голову малыша. Некоторые сразу понимали, что это не издевательство, а целая молочная река, и больше не нужно тянуть его из мамкиной сиськи. А самые настырные никак не хотели смиряться с этим. Вот их-то и нужно было заставить пить самостоятельно.

– Скоро нужно снимать «летнину», – сказала Давина, но Татьяна боялась переспросить ее.

– Летнину? – собравшись, все же задала она вопрос.

– Да, стричь овец. Летнюю шерсть. На сезон мы нанимаем стригалей, иначе, нам самим и не справиться. Потом стирать и прясть шерсть. Ты в городе жила всегда?

– Да, я была гувернанткой у одной семьи, – сморозила Татьяна первое, что пришло в ее голову.

– Это что? – переспросила Давина и выпрямилась, посмотрев на Таню так внимательно, что у той все похолодело внутри.

– За детьми смотрела, кормила…

– Не скажешь, что ты кормилица, – хохотнула Давина, указав на грудь Тани. – Я не знала, что у тебя есть ребенок. Не похоже.

– Нет у меня ребенка, Давина, я не грудью кормила, а взрослых уже…

– И правда говорил Дуги, вы или совсем в замке жили, или вовсе не из наших краев, – смеялась она, но Таня из этого ее предложения поняла главное – их подозревают. – Да только чужие так хорошо, как вы не говорят. Делай как я, вон тот, видишь, черный, его лови и заставляй пить, – мотнула она головой в сторону черного ягненка, что не отходил от матери ни на шаг, словно понимал, что это последние дни, когда они вместе.

– Твои волосы, – как-то очень уж осторожно отметила Давина… – Они белые. Я никогда не видела таких волос, –  она часто рассматривала голову гостьи, но не решалась спросить.

– Да, они белые, но это не мой цвет… – начала было Таня, думая, как объяснить окрашивание.

– Такие волосы были у фей, о которых бабушка рассказывала нам с сестрами. Они приходили и спасали послушных девочек. Когда я только увидела тебя, думала, что ты фея, и пришла помогать, но ты ничего не умеешь, – очень по-доброму продолжила Давина.

– Нет, я не фея, я такая же девушка, как и ты, но я стараюсь помочь чем могу, Давина. Я никогда не делала того, что делаете вы, но я видела ваш огород, и увидела, что там много работы. Можно завтра я буду пропалывать грядки, вместо того, чтобы мешаться у вас под ногами?

– Наверно, Иона будет рада этому – она очень не любит копаться в земле. Скоро у нас будет много работы - пригонят овец, и начнется сезон стрижки. А потом они начнут приносить потомство, и нам придется ночевать в сарае. Стадо, слава Богу, нынче большое, и у нас весной будет много шерсти на продажу.

– Ну и отлично, тогда, я встану пораньше, и примусь за работу, – Тане нужно было побыть одной, и присмотреться к округе. Нужно выбрать место, где можно спрятать нож и соль, которые пригодятся в дороге. Нужно кресало, которым они разводят огонь. Лишь бы еще один день дал им Бог, и не допустил, чтобы вернулся Грегор – нужно приготовиться.