Эбола может также использоваться для усиления влияния политики на попытки борьбы со вспышками на более глобальном уровне. Рассмотрим, к примеру, вспышку 2014–2015 годов в Западной Африке, которая насчитывает более 28 000 случаев и 11 000 смертей и затмевает вспышку в Конго. Многие эксперты описывают ее как «идеальное» стечение обстоятельств для начала катастрофы, большинство из которых были политическими. Когда Эбола прибыла в Гвинею, прозрачные границы способствовали легкому распространению инфекции среди ничего не подозревающих мобильных групп населения Либерии и Сьерра-Леоне. Правительственные чиновники, никогда не сталкивавшиеся с этой болезнью или подобной ситуацией, работали совместно с командами здравоохранения. Кроме того, инфраструктура в целом была повреждена в результате многолетней гражданской войны. Все это происходило на фоне необходимости успокоить панически настроенные сообщества, которые мало доверяли своим лидерам. Далее в игру вступили международные агентства, которые с помощью имеющихся ресурсов и квалифицированных команд помогали лечить случаи заболевания и останавливать его дальнейшее распространение. Агентства работали с сообществами, их основной целью было установление взаимопонимания, а также отправление остальному миру сообщения о том, что все под контролем. По крайней мере, так могло бы быть, если бы страны объединились, чтобы предоставить необходимые средства, технологии и материалы. Всемирная организация здравоохранения была подвергнута резкой критике за изначальное занижение масштаба бедствия и неспособность достаточно быстро внедрить свое руководство, что позволило вспышке разрастись до объявления чрезвычайной ситуации международного значения в области здравоохранения. Некоторые утверждают, что сложность этого случая, а также отсутствие быстрого реагирования вылились в заболевания и смерти на протяжении двух лет, а не недель или месяцев, как это было во время предыдущих вспышек Эболы.

Однако поднимать тревогу заблаговременно также не всегда правильно: ранние объявления подобного рода могут вызвать ненужную панику или, что еще хуже, бессмысленную растрату национальных и общемировых ресурсов. Такой критике за пять лет до этого подверглись действия по преодолению пандемии гриппа H1N1 2009 года, несмотря на то что вирус достиг 214 стран и убил более 18 500 человек. Совет Европы – международная организация, которая защищает права человека и верховенство закона в Европе, – подверг резкой критике ВОЗ, а также национальные правительства и агентства Европейского союза за их способы урегулирования ситуации. Он заключил, что деньги и другие ресурсы были растрачены зря, а на общественность навлекли страх без достаточного на то основания. Вирус, как оказалось, протекал в более мягкой форме и заразил меньшее количество людей, чем изначально предполагалось. Отчасти это было связано с открытием, что некоторые представители пожилого населения оказались невосприимчивы, так как вирус, как и тот, что распространялся в 1960-х годах, имел иммунитет к новому штамму у тех, кто в то время подвергся его воздействию.

Совет посчитал, что ВОЗ не была достаточно честна в отношении интересов людей из комитета по чрезвычайным ситуациям – им было поручено оценивать степень тяжести пандемии, – и полагал, что некоторые имеют связи с фармацевтическими компаниями, выигрывающими от складирования запасов лекарств и вакцин. ВОЗ защищала свое решение, опровергая какие бы то ни было связи с фармацевтической индустрией и подчеркивая, что ранние исследования и эпидемиология показали: они имеют дело с новым, уникальным вирусом средней степени тяжести, но еще не сформировавшим иммунитет среди населения. Некоторые эксперты утверждают, что агентства должны быть готовы к любой надвигающейся пандемии, в то время как другие отмечают необходимость держать руку на пульсе, чтобы миллиарды долларов не были потрачены впустую. В любом случае это далеко не простая ситуация, и кто-то неизбежно будет подвергнут критике.

Большинство в наше время уже знакомо с термином «антипрививочник», используемым по отношению к людям, которые по разным причинам выступают против вакцинации. Также большинство людей уже наслышано о целом движении, которое продвигает дезинформацию, мифы и теории заговора об иммунизации в попытке настроить население против нее. Сегодняшние противники прививок одобряют вакцинную нерешительность – нежелание вакцинироваться или отказ от вакцинации, – ссылаясь на различные причины и используя разные платформы для своих сообщений в зависимости от аудитории, тем самым создавая сложное препятствие для сотрудников здравоохранения.

Само по себе это движение не ново, оно зародилось во время первых прививок против оспы. В XIX веке часто можно было встретить постеры, которые призывали людей не делать прививки в связи с их побочными эффектами. Однако современные голоса этого меньшинства благодаря появлению цифровых технологий звучат громче, сильнее, привлекая новых членов в свои расширившиеся ряды и способствуя возвращению болезней, которые можно предупредить с помощью вакцин, например корь. Как мы видели, корь вызвала неожиданные вспышки почти во всех регионах мира в 2018 и 2019 годах. Произошло 30 %-ное увеличение случаев кори во всем мире, что в 2018 году привело приблизительно к 140 000 смертей, и, хотя причины происходящего достаточно сложны, большинство экспертов считает, что во многом виновата нерешительность в отношении вакцин.

Доктор Хайди Ларсон, директор проекта по доверию к вакцинам Лондонской школы гигиены и тропической медицины, говорит, что это общемировой феномен, который может оказывать разное влияние в зависимости от обстановки. Сейчас о вакцинной нерешительности докладывает более чем 90 % стран мира, во многих из которых менее 95 % населения защищено от кори. Мониторинг общественного доверия к программам иммунизации во всем мире проводился в течение десяти лет в рамках проекта Ларсон. Также там занимались разработкой индекса доверия к вакцинам для отображения общественного мнения по этому вопросу в различных странах и регионах. Глобальное исследование проекта Ларсон в 2016 году в 67 странах показало, что в развивающихся странах, таких как Бангладеш и Эфиопия, вера в вакцины сильна, в то время как в Европе уровень доверия в отношении безопасности вакцин самый низкий по сравнению с любым другим регионом. Семь европейских стран входят в десятку стран с самым низким уровнем доверия во всем мире. Открытие, которое пролило свет на этот сдвиг в сознании современного общества, состоит в том, что страны с более высоким уровнем школьного образования и лучшим доступом к медицинским услугам показывают более негативное отношение к использованию вакцин. В 2018 году пристальный взгляд на проблему выявил, что многие страны стали еще скептичнее настроены по отношению к вопросу о безопасности прививок. В число таких стран входят Чешская Республика, Финляндия, Польша и Швеция. Часто это связывается с тем, что врачи общей практики там ставят под сомнение безопасность и важность вакцин.