— Вы это слышали?

— Что, господин надзиратель? — спросил Федя с притворным удивлением, поправляя на плече сумку.

— Кто это говорил?

— Это я, твоя палка! — снова раздался писк.

— Вот, вот! Слышите? — вскричал Пашков.

— Голова не карниз, не приставишь — не сносить тебе головы, — разбаловалась Тинка.

Федя с Тимохой не стали испытывать терпение бедного Пашкова и поспешили в класс. Но Тимка, схватив за лапку сестру, выскочил, таща её за собой.

— Тинка, скорее, мы должны проследить за англичанином!

Он украл тот самый список кораблей.

— Что?

— Некогда объяснять, скорее на набережную, может быть, они ещё не уехали.

Федя с Тимохой ничего не поняли. Только когда мышат и след простыл, ребята схватились за головы. Куда отправились Тимтинки? К царю? Как они найдут дорогу назад? И понадобится ли им эта дорога?

Утром накануне ассамблеи никто в доме учителя не мог похвастаться хорошим настроением. Пропажу секретного списка Иван Петрович обнаружил, только придя домой, настолько он был воодушевлён и подарком, и доверием, и перспективой вознаграждения. Конечно, он кинулся искать заветную бумагу: прошёл несколько раз до Морской академии и обратно, в классе, в коридорах обследовал каждый угол. Увы! Прощай дружба с царём. Теперь его не только от должности уволят, но, чего доброго, в тюрьму заключат… Все труды пошли прахом! Марья, узнав о свалившейся на супруга беде, провела всю ночь перед иконами, в слезах молясь о спасении своего бедного Ивана. Какая уж тут ассамблея?! Какое веселье?! Но что делать — царский приказ. Иван Петрович твёрдо решил на ассамблее повиниться перед Петром.

Федя и Христина, конечно, тоже переживали за отца, а кроме того, почти не спали, гадая, что случилось с их волшебными друзьями. Федя считал, что мышата всё-таки нашли серебряную нить и отправились домой. Христина не могла поверить, что тимтинки бросили их так просто, даже не попрощавшись. Значит, с ними случилось что-то ужасное! Днём неожиданно пришёл Тимоха и только добавил огорчения: у него в доме маленькие путешественники во времени тоже не появились.

После обеда, проводив унылых маменьку с отцом из дому, дети всё-таки оставили входную дверь приоткрытой. Они сидели в полутёмной прихожей, почти не разговаривали, и вот, когда все трое уже готовы были разреветься, раздался торжествующий писк:

— А вот и мы!

Тимка с Тинкой вбежали в прихожую, держа в лапках какую-то свёрнутую в трубочку бумагу.

— Что это? — спросил Федя, присев на корточки.

— Это список кораблей русского флота, который толстый Хоггет украл у твоего папы! — гордо сказал Тимка.

— Ох! — всплеснула руками Христина. — Вы его нашли! Но батюшка уже едет… он уже, должно быть, на ассамблее!

— Надо попасть во дворец князя Меншикова и вернуть список прежде, чем он признается царю, что потерял его! — сказал Федя.

«Но как мы на другой берег Невы попадём?» — недоумевал Тимоха.

Дети и мыши крепко задумались.

— А что, если… — Федя достал из сундука какие-то железные штуковины.

— Это коньки. Батюшка выписал нам из Голландии, — сказала Христина Тимохе.

— Между прочим, государь тоже привёз себе коньки. Батюшка говорит, в Голландии все на коньках катаются, — добавил Федя.

— Таковских не знаю. Видал только деревянные. На этих железяках узких разве устоишь? — засомневался Тимоха.

Христина уже обувала высокие башмаки на шнуровке.

Федя сказал:

— Сейчас увидишь. Тимка, Тинка, мы вас отвезём во дворец. И бумагу отдадим, и поможем нитку найти, если всё получится.

— А я-то как же? — спросил Тимоха.

Федя что-то прикинул в голове, побежал наверх и вернулся с ворохом своей одежды.

— Давай, примеряй быстрее.

Тимоха не заставил себя уговаривать… Одежда Феди была ему чуть великовата, но смотрелся он в ней вполне прилично.

— Ты наш брат… двоюродный, — засмеялась Христина, а Тимоха успел поймать её восхищенный (или ему показалось?) взгляд.

— Вот только сапоги тебе придётся оставить свои, — сказал Федя, — и зипун. Авось, в сумерках внимания не обратят.

Мы тебя на салазках устроим. Гости дорогие, — обратился Федя к мышатам, — полезайте к Тимофею за пазуху.

— Да разве возможно нам попасть во дворец самого князя Меншикова? — удивился Тимоха, поудобнее устраивая Тимку с Тинкой, — он же царя-батюшки первый друг!

— Скажем, что послание везём, — сообразил Федя и убрал заветный список во внутренний карман камзола.

То, как легко Федя и Христина заскользили по невскому льду, было для Тимохи почти таким же потрясением, как появление волшебных мышат.

«Неужели я так тоже смогу? — думал он. — Вон в Голландии-то все ездят, а батюшка говорит, что мы не хуже иностранцев разных».

Десятки возков и саней проезжали мимо отважных конькобежцев, стремительно нёсшихся навстречу ветру. За ними летели как стрела санки с Тимохой и мышатами, у которых дух захватывало от такой скорости. Дамы просили своих кучеров ехать быстрее, а господа шутливо восклицали:

— Поглядите-ка! Эка диковина — рыба сиговина.

Что и говорить, железные коньки в 1718 году были ещё большой редкостью.

— Ух, здорово-то как, но почему бы мост не построить? — сказал прагматичный Тимка.

— Государь не велит строить через Неву, — ответил Тимоха, — мне отец сказывал. Царь-батюшка очень любит плавать на лодках и всех в городе приучает переправляться по воде.

А ещё мышата по дороге наконец узнали, что ассамблея — это не съезд умных людей, а что-то похожее на бал. На ассамблее не только танцуют, но ещё играют в разные настольные игры и подолгу беседуют. Есть, конечно, и угощение. А заканчивается всё обычно «огненной потехой» — так в это время назывались фейерверки.

Чему мышата не удивились, так это тому, что ассамблеи придумал государь Пётр Алексеевич.

Читателю наверняка интересно узнать, что же случилось с мышатами после того, как они покинули Академию, и как они вернули секретный список. Пока компания переправляется через Неву, у нас есть время для короткого рассказа.

Недалеко от Летнего сада Хоггет был высажен из саней. Не торопясь, помахивая тростью, он подошёл к двухэтажному особняку и постучал дверным молотком. Мышата без труда проникли вслед за англичанином в дом, выслушали, как он, снимая верхнюю одежду, пожурил служанку за то, что та не засветила фонарь. Потом Тимка и Тинка поднялись вместе по лестнице в кабинет и забрались на каминную полку с часами. В кабинете Хоггет закрылся, сел за стол и, обезглавив трость, вынул оттуда краденый документ. Он осторожно разгладил его, зажёг свечу, внимательно прочитал, снова свернул в трубочку и отложил на край стола. Затем достал из ящика лист бумаги, очинил перо, придвинул к себе чернильницу, крышку которой тоже украшала кабанья голова, и стал что-то писать…