росписей. Чаще всего каменным или металлическим орудием в скале прорезали или точечными ударами выдалбливали одни контуры. Таковы основные кобыстанские и амурские композиции. Внутри некоторых изображений животных в Таджикистане заключены круги — что-то вроде «яблок» на теле лошади, а в Сибири — «скелетные» полосы. В Карелии неолитический мастер с завидным упорством тысячи раз ударял кварцевым отбойником по твердой поверхности гранита, пока на ней не получался вогнутый и более светлый силуэт. Тем же методом пользовались и в Центральной Азии. На Каменной могиле и в Кобыстане в более мягких породах силуэты прополировывали. Раскопки показали, что для этого по плитам песчаника надо было с силой проводить обломками кварца{42}.

Гравировки подчас сочетались с тонированием. Углубленные изображения Каменной могилы были прокрашены. Кусочки охры, насыщавшие культурный слой в одной из пещер с петроглифами в Кобыстане, позволяют предполагать, что теми же особенностями отличалось монументальное искусство Закавказья.

Старые композиции на скалах иногда подновляли. В кобыстанские хороводы в какой-то момент введены еще два-три танцора (рис. 13), в сцену загона в Зараут-кама-ре — еще один лучник. Темная линия его ноги заходит на уже выцветшую линию хвоста убегающего джейрана (рис. II, а). Поблекшие контуры лосиных фигур на Каменных островах Ангары позднее освежали, но на этот раз не краской, а выбиванием{43}.

Есть на скалах и изображения, наслоившиеся друг на друга, например, на стене самой большой кобыстанской пещеры (рис. 13). Первобытный человек нисколько не заботился о сохранности старых гравировок и даже о том, чтобы хорошо были видны его собственные творения. Он жаждал одного — вырезать контур тела быка именно тут, на стене этой пещеры-святилища.

Рис. 13. Панно с гравировками на стене пещеры на верхней террасе горы Беюк-даш в Кобыстане

Рост охотников в Зараут-камаре всего — 4—20 см. Размеры лошади на Шишинской писанице больше натуральных. Ее длина 2,8 м.

Велика разница и в стиле изображений — от реалистического до предельно схематизированного. При этом даже те из них, что схематизированы в одинаковой мере, отнюдь не похожи в деталях. Фигуры людей то очень вытянуты, как греческие куросы и готические статуи, то нарочито приземисты, как на византийских мозаиках.

Вся палеолитическая живопись Франции сосредоточена в пещерах. У нас в сходных условиях расположены палеолитические рисунки Башкирии, непонятные нарезки Мгвимевп в Грузии и Агца в Абхазии, древнейшие композиции Зараут-камара и Кобыстана. Следуя давней традиции, гроты и навесы порой расписывали и позже — в бронзовом веке (Ак-чункур) и даже в скифское время (Таш-аир в Крыму).

Как и во Франции, петроглифы занимают иногда но стены, а потолок пещеры. В Каменной могиле, чтобы их рассмотреть, надо лечь на спину, в Зараут-камаре — задрать голову. Все навесы хорошо освещены. Канова пещера и гроты Каменной могилы совершенно темные. Туда нужно идти, вооружившись факелами. Их трепещущее пламя, на мгновенье прорезав тьму, падает на красные фигуры мамонтов и быков, делает их живыми и неизмеримо увеличивает наше впечатление. При ровном электрическом свете они выглядят уже иначе, становятся скучнее, прозаичнее.

В неолите и в эпоху металла топография святилищ с росписями и гравировками меняется. На Вишере и Лене — это отвесные утесы, в Карелии — пологие берега Онежского озера и Выга, в Саймалы-таше — известняковые блоки на камнепадах по склонам гор. Даже в Кобыстане и на Каменной могиле все чаще начали украшать открытые скалы. В Литве и около Новгорода обнаружены гравировки на валунах ледникового происхождения.

Петроглифы нередко называют картинными галереями, палеолитическим Лувром, Эрмитажем и т. д. Сравнение неудачное. Галерея состоит из обособленных полотен. Сегодня их можно повесить так, завтра — по-новому, а послезавтра — послать на выставку в другой город. Они очень мало или совсем не связаны с экспозиционным помещением. Наскальные изображения, напротив, буквально слиты со своим фоном. Их трудно оторвать от всего природного окружения. Пожалуй, более верным здесь будет сравнение с декоративной живописью или с архитектурным убранством здания. Древний художник приспосабливался к изгибам и выступам скалы, как мастер-декоратор приспосабливал лепнину и роспись к архитектурным формам барокко или классицизма. Поэтому с интересующими нас памятниками очень важно знакомиться не по копиям, а на месте. Цвет гранита, известняка, песчаника, освещение, вода, омывающая онежские и беломорские изображения, закономерно входят в комплекс произведений первобытного искусства.

В Зараут-камаре параллельно трещине в стене навеса выстроились загонщики, а перед углублением в ней пари-сован раненый бык. Он как бы застыл на краю ямы, к которой его подогнали охотники (рис. II,б).

Присматриваясь к изломам скальной поверхности, мы подчас можем расчленить самое сложное переплетение петроглифов на отдельные сценки, обрамленные этими природными гранями.

Ряд гравировок вписан в естественное обрамление с подлинным вкусом, по нельзя не признать, что их все же меньшинство. Проблемы композиции не беспокоили художников каменного века. Беломорские петроглифы перенасыщены фигурами людей, птиц, лосей. Им до того тесно, что, кажется, и дышать нечем. Подобная боязнь пространства, стремление заполнить его во что бы то ни стало сказывается в зодчестве Древнего Востока. Иные египетские храмы внутри заставлены колоннами, хотя для прочности конструкции этого вовсе не требовалось.

Так же, как сравнение с музеем, неудачно и наименование красочных наскальных рисунков живописью. Они ничем принципиально не отличаются от гравировок. Специфика живописи и графики вовсе не в применении цвета или в отказе от него, а в разном отношении к плоскости. Живопись дает иллюзию пространства, окна, пробитой стены, графика — искусство линии и контура, а не объема. Плоскостность, непроработанность фона, отсутствие четких границ присущи всем наскальным изображениям от палеолита до эпохи железа, доказывая их принадлежность к миру графики. В противном случае мы наблюдали бы постепенное нарастание объемности, трехмерности, приближение к фреске и станковой картине. Другая особенность графики — сходство со знаками. Уже среди палеолитических начертаний в пещерах Франции знаки составляют до 15 %. Рядом с фигурами зверей всюду встречаются какие-то треугольники, решетки, поля из точек и т. д. Немало аналогичных символов и идеограмм на уральских и сибирских писаницах, на Онежском озере, в Приазовье. Фрески и полотна навсегда закреплены в одном положении, лист же с рисунком или гравюрой мы можем поворачивать и так и сяк. Нет твердой ориентировки и у рисунков на потолках пещер, и на горизонтальных выходах гранита в Карелии.

Живопись в прямом смысле слова