– У нас всё получится. Ты будешь жить с нами, и мы часто будем с тобой вот так купаться. Тебе у нас очень понравится, обещаю, – от переизбытка тёплых и таких мягких чувств, наклоняясь, целую её и вдыхаю аромат молока и мёда.

Я бы тоже хотела семью, только вот у меня не получается. Я даже с бывшим рассталась, потому что поставила карьеру на первый план, но и она не удалась. Наверное, мне ещё рано влюбляться без памяти и планировать стабильное будущее. Я хочу путешествовать, увидеть другие страны и узнать, где моё место. У меня огромные амбиции, вероятно, они и не дают мне порой поступать разумно. Хотя я пытаюсь выглядеть серьёзным человеком, но не особо-то и выходит. Я молода, немного красива и достаточно энергична. Меня растили со словами: «Не торопись останавливаться на одном, впереди тебя ожидает лучшее». Только вот, мне кажется, что лучшее я уже упустила. Порой я задумаюсь о том, что мне следовало бы быть немного спокойнее и не мечтать о большем, потому что оно не для меня. Но в двадцать два года мне мало этого мира, я хочу нечто увлекательное, рисковое и сумасшедшее, чтобы запомнить это на всю свою жизнь. Влюбиться и потерять рассудок. Получить хорошее место в гостиничном бизнесе и внести что-то своё в развитие в него. Я непостоянна, хотя заставляю себя быть немного спокойнее. Пока не вышло. Мне просто нужно всегда двигаться и быть нужной. Видеть, что люди оценили меня по достоинству и прислушиваются ко мне, а не считали, что если я до сих пор не остепенилась и не обзавелась жильём, стабильной нудной работой, вроде той, что у меня сейчас есть, то мне нельзя доверить что-то существенное, к примеру, уход за ребёнком. Я всегда была младшей, так и сейчас меня видят маленькой. Иногда мне это нравится, потому что можно списать многие мои минусы на то, что я ещё не наигралась и не выросла, но порой это становится огромной проблемой и препятствием в воплощении мечты в реальность.

Выбираясь из душа и закутывая себя и уже хныкающую от голода, как предполагаю, Мими, выхожу из ванной и кладу ребёнка на постель. Быстро переодеваюсь и несу её в детскую. Мне бы хотелось, чтобы здесь появился малыш или малышка, и всё то, что сейчас мы используем для Мими, стало чьим-то. Кладу ребёнка в кроватку, одетого кое-как только в памперс, и иду на кухню, прислушиваясь к тихо звучащему и монотонно работающему телевизору в спальне брата. Нахожу в шкафчике смесь и бутылочку. Читаю сколько смеси нужно по возрасту Мими и легко управляюсь со смешиванием ингредиентов, а вот с бутылочкой сложнее. В ней какая-то странная трубка, ещё лишняя деталька, и я абсолютно теряюсь при сборке этой чёртовой «ракеты». Зачем делать непонятные бутылочки, когда есть нормальные? Но Фрэнк всегда покупал лучшее для будущего ребёнка, значит, придётся как-то справиться и с этим. Крик Мими становится уже таким громким, пока я пыхчу над бутылочкой и, психуя, выбрасываю все эти трубки и просто закрываю её соской. Так тоже нормально.

Бегу в комнату и подношу соску к ротику девочки. Мими начинает жадно поглощать молоко, а оно вытекает мимо… очень много вытекает, пачкая и подушку, и одеяло и, вообще, чистого ребёнка. Вот и искупались, называется. Наверное, всё же те детальки были крайне необходимыми в этой идиотской бутылочке. С горем пополам Мими засыпает вся грязная, как и я. Ладно, так тоже сойдёт. Главное, спит же, а завтра я снова её помою. Хотя завтра не смогу, у меня смена, но есть Фрэнк. Он пусть и разбирается. А я идеально отработала своё время.

Очень гордая собой я заваливаюсь на кровать в гостевой спальне и моментально проваливаюсь в сон. И только мне начинает сниться океан, милая и небольшая гостиница и я, выходящая на балкончик, чтобы вдохнуть аромат цветов и насладиться утренним ветерком, как в мои грёзы врывается жуткий ор. Распахивая глаза, сажусь на постели и понимаю, что это Мими. Бросаю взгляд на часы. Половина первого. Фрэнк или Макс должны подойти к ней, а я ещё посплю. Укладываюсь обратно и обнимаю подушку, желая поскорее вернуть такие приятные сны, но вот ничего не меняется. Мими продолжает плакать, и никто к ней не подходит. Открываю один глаз и кривлюсь. Они решили и дальше проверять меня. Да ни черта не выйдет! Я буду лежать так, когда-нибудь Мими надоест ныть, и она заснёт.

Ага, я думала, что ребёнок – это очень просто, да? Так вот они не устают, они ни фига не понимают того, что я хочу спать, и мой брат подставил меня, считая, что так научит уму разуму. Из-за криков ребёнка я не могу заснуть и, переворачиваясь на спину, со злостью отбрасываю одеяло. Встаю и шлёпаю к детской, бросая проклятья в сторону спальни брата.

– И что ты орёшь, как потерпевшая? – Цежу я, наклоняясь над кроваткой. Вот поняла теперь. Она наделала в памперс, и из-за того, что он был не особо хорошо застёгнут, всё это «добро» размазано по простынке.

– Фу, блин, вот ты не могла подождать до утра, а? Как можно быть такой вонючкой-то? Ты не хомяк, а скунс, – закрывая нос, отхожу от кроватки и вылетаю из детской.

– Фрэнк, мне нужна помощь! Она обкакалась! И там всё в дерьме! Макс! – Нажимая на ручку, кричу. Но они заперли свою дверь, и я слышу сдавленный смех.

– Развлекайся, Лекс, и сделай так, чтобы она прекратила плакать. Кому-то нужно зарабатывать деньги в этом доме и вставать в восемь утра, – отвечает глухо брат.

– Козёл, ты! Вот будешь старым, я тебя говном измажу и заставлю его жрать! – Со злостью ударяю по двери и плетусь обратно. Не хватает мне убирать дерьмо за стариками, так теперь ещё и за этой… этой наглой, всю в мамочку, засранкой!

– Вот сама виновата, что орёшь? Терпи, я же буду терпеть твоё дерьмо, Мими, раз твои предполагаемые папочки свалили и подбросили мне тебя на всю ночь. А я, кстати, тоже зарабатываю! И у меня смена завтра! – Последнее уже кричу, надеясь, что Макс это услышит.

Тяжело вздыхая, смотрю на отвратительное месиво на когда-то прекрасной простынке с бабочками и даже не знаю, с какой стороны взяться. Решаю, что сначала отмою Мими, а потом уже постель. И снова та же процедура – обнажёнка вместе с ребёнком, душ, мои причитания о том, насколько несправедлива жизнь и обтирания новым полотенцем. Бег до кухни, поиск новой бутылочки, психованный топот ног, кое-как замешанная смесь. Соска в рот и оттирание кроватки, застирывание простыни, вновь психую, сжимая кулаки, и жутко желаю заснуть прямо в ванне. Просто бросаю неочищенную простынку в урну к рубашкам брата, а нечего было надо мной издеваться, и иду за Мими, чтобы уложить её обратно в кроватку, а перед этим тщательно одеть памперс. Пока я всё это проворачивала, стрелки на часах показывают уже половину третьего, и ребёнок благополучно заснул на моей кровати. С соской во рту и головой, повёрнутой набок, отчего молоко из бутылочки вытекло на простыню. Хотелось орать оттого, что всё летит к чертям. Плюнув на памперс, переношу голенькую Мими обратно в кроватку и накрываю пледом. Пятно на своей кровати прячу под покрывалом и заваливаюсь спать.

В общем, к шести утра и после третьего подъёма я поняла – никогда не заведу детей. Они просто невыносимые эгоисты! Из-за такой бурной и тяжёлой как морально, так и физически, ночи перед работой специально гремлю кастрюлями и сковородками, бросая их на пол, чтобы создать ещё больше шума и показать брату с его муженьком, как они обидели меня. И, вообще, нечего спать! Но в ответ на мои шаманские танцы с кухонной утварью и разлитым кофе, так никто и не выходит. Не помню, чтобы когда-то я была так раздражена, а ведь мне ещё пахать сорок восемь часов в доме для престарелых и продолжать подтирание задниц только теперь уже старческих. Боже, как же меня всё бесит. И люди, и океан, и эти улыбки довольных людей. Хочу, чтобы все были в таком же ужасном настроении, как и я. Даже появляется желание отомстить брату за такую ночь и помешать им оставить у себя Мими. Знаю, что это подло, но ничего с собой не могу поделать.