Она заглянула в комнату и в очередной раз поразиласьпеременам, произведенным Майклом в особняке после исчезновения Роуан. Китайскийковер, разумеется, убрали, потому что он был весь залит кровью. Но чтозаставило его переделать старую систему смежных гостиных? Мэйфейры дружно сочлиэто кощунством.

Тем не менее он их реконструировал, и теперь онипредставляли собой одно большое помещение с необъятным мягким диваном, стоявшимпод арочным сводом, и множеством французских стульев, некогда принадлежавшихлично дядюшке Джулиену, о чем Майкл не уставал напоминать. Правда, теперь онибыли обиты парчой с золотистым узором или дорогой полосатой тканью, чтопридавало им чертовски богатый вид. В комнате также стоял стол, черезстеклянную столешницу которого просвечивал старинный ковер. Ковер был длиной неменьше двадцати пяти футов и покрывал пол целиком – от камина до каминаВыглядел он ужасно старым – наверное, лет ему было не меньше, чем той рухляди,что хранилась на чердаке. Да и этот ковер Майкл, скорее всего, достал оттудаже, вместе с позолоченными стульями.

Ходили слухи, что, вернувшись из больницы, он отдалодно-единственное распоряжение: перестроить смежные гостиные, изменив их вид донеузнаваемости, и разместить там мебель Джулиена.

Что ж, вполне разумно. Уничтожая комнаты, в которых они сРоуан провели счастливейшие минуты жизни, он таким образом стирал едва ли непоследние следы ее присутствия. Обивка некоторых кресел была изрядно потерта,деревянные детали местами крошились. Ковер на полу, сделанном из добротнойсосны, истончился и залоснился до блеска.

А что, если мебель тоже была запачкана кровью? Моне никтоникогда не рассказывал подробностей происшедшего, если, конечно, не считатьдядюшки Джулиена. Но затуманенное сном сознание не позволяло собраться смыслями и задать ему самые главные вопросы. А дядюшка Джулиен о чем-торассказывал и рассказывал или беспрестанно танцевал.

Однако виктролы в гостиной не было. Вот было бы здорово,если бы ее спустили сюда вместе с прочими вещами Джулиена! Но, увы, этого непроизошло. Более того, Мона ни от кого не слышала о том, что виктролу кто-тонашел.

Каждый раз, приходя в этот дом, Мона обследовала первыйэтаж. Майкл слушал музыку в библиотеке, где стоял магнитофон. Огромный рояльфирмы «Бёзендорф» в зале гостиной скучал в своем углу напротив камина ивоспринимался скорее как предмет мебели, чем как инструмент, способный издаватьзвуки.

Гостиная и сейчас производила прекрасное впечатление. А какприятно было в прежние времена удобно устроиться здесь на большом диване, скоторого отлично просматривались и все зеркала, и симметрично расположенные побоковым стенкам мраморные камины, и две двери в противоположной выходу на старуютеррасу Дейрдре стене. Да, думала Мона, великолепная комната. А сколько в нейпреимуществ! Часто, танцуя на голом полу зала на Амелия-стрит, она мечтала озеркалах и о том, что однажды возьмет кредит у «Мэйфейр и Мэйфейр» и сделает нанем себе целое состояние.

«Дайте мне всего один год, – размышляла про себяона, – и я взорву рынок. Если удастся найти азартного игрока в этойскучнейшей юридической конторе, то…» Дом на Амелия-стрит уже давно нуждался времонте, но до этого никому не было дела. Бабушка Эвелин всегда отсылала прочьплотников и рабочих, ибо свое спокойствие ставила превыше всего. Да и какойсмысл приводить в порядок дом, хозяева которого, Патрик и Алисия, не просыхаютот пьянства, тем более что саму Эвелин вполне устраивал сложившийся быт.

У Моны был свой уголок – большая спальня на втором этаже.Здесь находился ее компьютер со всем содержимым, а также книги. Она знала, чтоее день еще придет. А пока у нее было достаточно времени, чтобы в свободное отучебы время изучать денежные фонды, ценные бумаги, способы управленияматериальными средствами и тому подобное.

Она мечтала стать во главе собственного фонда «Мона-1». Дляэтого она собиралась попросить Мэйфейров вложить начальный капитал, с тем чтобыпотом прибрать к рукам все инвестируемые ими компании под предлогом борьбы заохрану окружающей среды.

Читая «Уолл-стрит джорнал» и «Нью-Йорк тайме», Мона была вкурсе всего, что происходило на рынке. Компании, делающие ставку наприродоохранные технологии, зарабатывали неплохие деньги. Кто-то изобрел микроорганизмы,поглощающие разлитую нефть, которые могли очистить изнутри даже кухонную плиту.Но их время еще не наступило. Фонд «Мона-1» увековечит ее имя. Он станет такимже легендарным, как «Фиделити Магеллан» или «Николай II». Мона была бы не прочьзаняться бизнесом хоть сейчас, найдись хоть одна живая душа, готовая в нееповерить. Если бы царство взрослых хотя бы чуточку приоткрыло дверь и позволилоей войти!

Да, ее планы изумили и даже потешили дядю Райена Казалось,он был заинтересован и заинтригован, а возможно, даже несколько смущен, однаконе изъявил ни малейшего желания помочь в претворении этих планов в жизнь.

– Тебе нужно еще учиться, – заявил он. –Хотя, не скрою, я глубоко поражен твоим знанием рынка. Откуда такаяосведомленность?

– Ты что, издеваешься надо мной? Оттуда же, откуда и утебя, – ответила Мона. – Из «Джорнал» и «Бэррон»[12]. Кроме того, яполучаю последние статистические данные в режиме онлайн в любое время дня иночи. – Она имела в виду модем и множество информационных служб, с которымиимела возможность связываться. – Хочешь узнать, какой курс акций на рынке?Не звони в офис, звони мне.

Помнится, услышав это, Пирс смеялся до упаду: «Простопозвоните Моне!»

Однако дядя Райен был в самом деле поражен. Сыграла ли своюроль усталость после праздника Марди-Гра или нет, но перед уходом он весьманеосмотрительно заметил:

– Я искренне рад, что ты этим интересуешься.

– Интересуюсь! – фыркнула Мона– Да я жду недождусь, чтобы поскорее приступить к делу! Но почему, дядя Райен, ты становишьсятаким занудой, когда речь заходит о быстром росте капитала? А что ты думаешьнасчет Японии? Разве тебе не известно, что, уравновесив рынок ценных бумаг СШАвнешними инвестициями, можно получить мировую…

– Хватит, – оборвал он ее. – Скажи, кто будетинвестировать фонд «Мона-1»?

Ответ Моны не заставил себя ждать:

– Все!