– Ну, как это не осталось? Имеются еще, конечно, динозавры-бессребреники, – рассмеялся Кузя. – Ну, так они же почти святые, разве что без нимба над головой, – хмыкнул он. – Но мы боремся с этим злом! Как с пережитком тяжелого коммунистического прошлого! Я бы еще кусочек тортика съел, если не возражаешь, – посмотрел просительно.

– Твой торт, сколько хочешь, столько и ешь, – пожала она плечами. – Или желаешь, чтобы я тебе положила?

– Ага, – с умильной улыбкой кивнул Кузя.

«Вот было бы забавно, уметь мысли читать, – думала она, подкладывая гостю торт и подливая чай. – Стоит на трибуне чиновник или народный избранник, о народном благе распространяется, а над его головой информационный нимб: сумма денег на счетах, в сейфе наличкой, доли в предприятиях, недвижимость здесь и за границей какая имеется, оформленная на родственников и подставных лиц. Вот посмеялись бы!»

– Спасибо, дорогая, – довольным голосом сказал Кузя.

– А народ? – скорбно поинтересовалась она, уже зная ответ.

– А что народ? – усмехнулся Кузя. – Россия страна вождистского типа. Русские люди простодушны и легковерны, во все времена уповают на беспощадного к врагам, строгого к чиновникам и доброго к народу вождя, царя-батюшку, и испокон веков ждут прихода царствия небесного на землю. Из поколения в поколение веру как эстафетную палочку друг другу передают. Того не понимают, что беговая дорожка на нашем стадионе по кругу идет, – скептически усмехнулся он.

– В царствии небесном, по учению Христову, царей не бывает, – язвительно заметила Александра, снова присаживаясь к столу.

– А мы в загробную жизнь не верим, и царь у нас земной, нами же на трон посаженный, – отпарировал Кузя. – И оставь христианское учение для наивных простаков. Пусть учат свою Библию. В ней, как в воинском уставе для солдат, все сказано. Терпи и надейся! Мы ж понимаем, что простой человек надеждой живет. А с верой выживать легче, – он помолчал. – Сама же знаешь, церковь всегда была инструментом в руках государства для создания покорного человека. То же и в советский период, когда религией стал атеизм, а батюшкой – секретарь парторганизации.

– Потому вы к церкви сейчас и присоседились? – запальчиво спросила она. – На публичных церковных мероприятиях часами под объективами телекамер выстаиваете, креститесь неумело, но старательно, чтобы к народу ближе казаться? Да народ ведь не дурак, понимает, что сытый голодного не разумеет.

– А голодный сытого, – со вздохом кивнул Кузя, придвигая тарелочку с тортом к себе поближе и снова погружая ложечку в сладкую мякоть. – Извечный конфликт, который удерживается в рамках приличия при помощи сильного государства. А там, где государство слабое и внешние правила приличия не соблюдает, – жди взрыва. Потому мигалки и спецномера скоро вынуждены будем отменить, – с сожалением в голосе сказал он. – Хотя, скажу тебе как на духу, мнение рядовых акционеров, к числу которых относится все население, включая тех же коммерсантов и даже олигархов, которых мы, слава богу, приструнили и отлучили от главных средств массовой информации и прямого влияния на госорганы, нас теперь не особо интересует. Даже на общем отчетном собрании, коим для нас являются выборы. Тем более что графу «Против всех» отменили. А народ, ведь сама знаешь, сердцем голосует. Как СМИ сердцу прикажут, так и проголосует.

– А что ж демократия? Совсем больше ее не будет? – вырвалось у нее.

– Будет. Только управляемая и суверенная. Нам сюрпризы больше не нужны. Во как неожиданностей наелись, – он провел ладонью по горлу. – Да и народу она разве нужна? – Кузя поморщился. – Народу нужна стабильность. И задача у нас теперь простая: чтобы одни были уверены, что мы им нужны для защиты от внутренних и внешних угроз и не дадим умереть от голода – мы ж, по Конституции, как-никак социальное государство, – а другие занимались бизнесом и платили налоги, необходимые для поддержания системы в целом, и дополнительное вознаграждение – лично нам.

– Взятки, что ли? – бесцеремонно уточнила Александра.

Кузя уклонился от терминологического спора и невозмутимо продолжил:

– Скажу честно, хоть, может, и цинично звучит: все наши предприниматели, как самые старательные рабочие муравьи, нас кормят. Потому пусть самые успешные создают свои собственные островки материального благополучия по правилам, которые мы устанавливаем и, заметь, – он поднял указательный палец, – трактуем. И нам все равно, будут они благоденствовать рядом с нами на Рублевке или в других губерниях. Да хоть за границей! Главное, чтобы не мешали рулить. А то ведь информация есть про все-е-ех, – в глазах Кузи промелькнуло генетическое знание из тридцать седьмого года. – Досье собраны, в которых номера счетов в иностранных банках, суммы, адреса, доли в компаниях, имена любовниц и даже клички любимых собак, – заулыбался он. – Все известно!

– И про тебя тоже? – недоверчиво поинтересовалась Александра.

– И про меня тоже.

– Значит, и про меня? – мрачно спросила она.

Кузя кивнул.

– Да только пока я в государевой обойме сижу и по правилам играю, – продолжил он, – мое досье в шкафу будет пылиться. А мне нынешние правила нравятся! – твердо сказал он. – Тем более что наши суды, прокуратура…

– …и ментура, – немедленно срифмовала она.

– …всегда на страже интересов! – закончил фразу Кузя.

– Ты, кажется, забыл добавить определения, – она раскрыла ладошку и начала загибать пальцы, – «независимые», «неподкупные» и «интеллектуальные», особенно когда в словах «осужденный» и «возбужденный» как фирменный знак ударение на второй слог ставят и со склонением числительного «две тысячи» никак справиться не могут… вместе с крепкими хозяйственниками.

– А что? Ты хочешь, чтобы все, как в Ульяновской области, тесты на знание русского языка сдавали? Тогда, при объективном рассмотрении, мы чиновничий аппарат точно уполовиним, – Кузя даже засмеялся.

– Тесты на грамотность, – уточнила Александра. – Правильная, кстати, задумка. Сам посуди, как страной могут управлять люди, которые даже школьную программу по русскому языку освоить не смогли?

– У меня, Сашенька, по русскому и литературе в школе пятерки были! – на всякий случай уточнил он. – И капитал свой я до поступления на госслужбу заработал. Поэтому лично у меня острой потребности во взятках и откатах нет.

– В каждом правиле могут быть исключения, – она сделала вид, что смягчилась. – Понимаю, что не о себе говоришь, – взглянула насмешливо, – а о системе. Кстати, скажи мне, уважаемый Алексей Викторович, ты когда последний раз в суде был?

– Чур меня, чур, сохрани господи! – Кузя снова со смехом