– Да? – недоверчиво протянула Катя, нотут в кухне появился Сережка, и подруга переключилась на него: – Господи, вкаком ты виде!

– Колесо менял, – пояснил сын ипотер руки. – Есть дают?

Дождавшись, когда все насытятся и примутся зачай, я поинтересовалась:

– Катюнь, что такое тромбоэмболия?

– Зачем тебе? – удивилась подруга.

– Для общего развития.

– Закупорка артерий в результате отрывачасти тромба, образовавшегося в венах, полостях сердца, аорте.

– И что получается в результате?

– Гангрена конечности или инфарктразличных органов.

– Надо же, – встряла Юля, – явсегда считала, что инфаркт – это разрыв сердца.

– Не обязательно, – пояснилаКатюша, – он бывает у почек, легких…

– Пациент погибает?

Катерина постучала вилкой по столу.

– Не могу ответить однозначно, какповезет. Могут успеть сделать операцию.

– Часто это встречается?

– Что? Сделанная операция илитромбоэмболия?

– Последнее.

– Бывает, в особенности если у больноготромбофлебит. А он может возникнуть при варикозном расширении вен, послеопераций или вследствие инфекционных болезней, тифа, например.

– Значит, если у тебя умрет больная оттромбоэмболии, ты не удивишься?

Катюша вздохнула.

– Смотря какая пациентка, что за диагноз.

– Ну вообще…

– Вообще не бывает!

– Катюша!

– А ты не спрашивай глупости. Есличеловек обратился по поводу насморка – одно, если мучается язвой – другое. Хотяслучается всякое.

– Только скажи, тромбоэмболия редкость?

– К сожалению, нет! – рявкнула Катяи велела: – Говори, почему так медициной заинтересовалась?

Но тут, на счастье, прозвенел звонок. Пришласоседка Ниночка с просьбой померить давление. Пока Катюша вытаскивала тонометр,я быстренько улизнула к себе.

Около одиннадцати, когда квартира погрузиласьв сонную дрему, я раскрыла бело-синюю коробочку и пересчитала деньги. Их оказалосьни много ни мало – ровно 30 тысяч долларов. Невероятная, гигантская сумма.Первый раз в жизни я держала в руках такое количество «живых» денег, некредитку, а купюры. Глядя на кучу баксов, я чувствовала, как по спине бежитозноб. Ну и в историю я влипла, надо поскорей найти Рагозина и отдать ему«клад». Пусть у мужика болит голова, как искать этого Егора!

Подумав еще минут десять, я пришла к выводу,что деньги нужно пока спрятать. Поеду к Рагозину, договорюсь, пусть парень самявится сюда и заберет «кассу». Ну боюсь я кататься по Москве с такой прорвойденег!

Приняв эпохальное решение, я приступила кследующей части проблемы. Где схоронить кучу баксов? Положить в пакет и сунутьв морозильник? Запихнуть в банки с крупой? Нет, все не то! Наконец мой взглядупал на поролоновую подушку, и я схватилась за ножницы.

Через час симпатичный велюровый мешочек,набитый тридцатью тысячами гринов, вновь притулился у спинки. На всякий случайя помяла подушечку, но ничего не услышала. Поролон надежно защищал бумагу. Воти отлично, на ночь я буду класть ее под голову, а днем просто оставлю напокрывале. Никто не подумает, что в ней зашито состояние.

На следующий день около полудня я вышла измаршрутного такси и вздрогнула – ну просто край света. Причем в самом прямомсмысле слова. Микроавтобусик стоял возле оврага. По левую сторону тянулсяквартал унылых блочных домов, по правую – простирался пустырь, а за ним чернеллес. Пассажиров, кроме меня, не было, впрочем, прохожих тоже.

– Где тут Мирославская улица? –спросила я у шофера.

Тот спокойно вытащил сигареты и ответил:

– А фиг ее знает!

Вздохнув, я пошла в сторону домов и уже черезпару минут поняла, что двигаюсь в правильном направлении. На углу первогоздания синела вывеска «Мирославская, 2». Приободрившись, я почти побежала поузенькому обледенелому тротуару. Восемнадцатый дом оказался последним –огромная семнадцатиэтажная башня. Добравшись до нужной квартиры, я позвонила,дверь распахнулась тут же.

На пороге показался парень в мятом спортивномкостюме. Короткие каштановые волосы стояли торчком, на щеке были видны полосыот подушки. Очевидно, он мирно спал, несмотря на полдень.

Не успела я открыть рот, как парень близорукоприщурился и спросил:

– Ты кто?

Тяжелый запах перегара ударил мне в нос, ямашинально ответил:

– Евлампия Романова.

Хозяин попытался собрать мысли, но они,очевидно, расползались, как тараканы. Поерошив грязной рукой кудри, юношавыдохнул:

– Чтой-то я тебя не помню. Ладно, всеравно, водку принесла?

– Нет, – окончательно растерялась я.

– Плохо, – укорил мальчишка и велел:– Магазин за углом, действуй.

– Мне надо поговорить…

– Неси бутылку, тогда ипобеседуем, – отрезало небесное создание и захлопнуло дверь.

Пришлось идти вниз и покупать «Гжелку». Видстеклянной емкости с бело-синей наклейкой привел парнишку в состояние эйфории.

– Вот здорово, – зачмокал он итрясущейся рукой принялся откупоривать пробку. – Давай заходи.

Я влезла в грязную донельзя прихожую ипоинтересовалась:

– Рагозин Николай Федорович?

– Кто?

– Ты.

– Не-а, – пробормотал юноша, –я Костя.

– А Николай где?

– Не знаю, – ответил Константин.

– Значит, ты хозяин, – решила яуточнить ситуацию.

– Кто?

– Ты.

– Кто сказал?

– Да никто, – вышла я изсебя, – говори быстро, где Николай?

– Не знаю.

– Хозяин кто?

– Где?

– Здесь!

– Тут?

– Нет, – заорала я, – не тут,не там, а в этой квартире. Чья она?

– Черт ее знает, – серьезно ответилпарень.

– А ты кто?