– Я?

– Ты!

– Костя.

От злости я чуть не треснула его по головевалявшимся на полу зонтиком. Надо же так вчера напиться!

– Котька, – донесся из комнатыслабый голос, – кто там?

– Не знаю, – ответил юноша иуточнил: – Она бутылку принесла.

– Благодетельница, – прохрипел бас.

Я отодвинула Костю плечом, решительно вошла вкомнату и приказала:

– Отвечайте немедленно, кто из вас,уродов, Рагозин?

Несколько тел, лежащих в немыслимых позах,лениво зашевелились. Похоже, вчера тут выпивка лилась рекой. На большомобеденном столе высилась гора посуды. Гостей угощали колбасой и чипсами.Несколько банок из-под рыбных консервов щетинились окурками, и запах впомещении стоял соответственный: немыслимый «букет» из ароматов выпитогоспиртного, сигаретных «бычков» и чего-то кислого, тошнотворно противного.

Двое парней, не сумевших снять одежду, ничкомлежали на засаленной софе. Еще один, неудобно подвернув ноги и умостив головуна подлокотнике, дрых в широком кресле. В углу, между комодом и тумбочкой,валялось клочкастое ватное одеяло, на котором раскинулось несколько тел, все водежде и даже в обуви. Между пьянчугами, развалившись на спине и растопырив вразные стороны все четыре лапы, храпел тощий, ободранный кот. Когда-то белый,мех животного сейчас напоминал весенний снег – кое-где желтый, на спине серый,а ближе к голове отчего-то красный. Приглядевшись, я поняла, что шея котярыперемазана кетчупом. Очевидно, кто-то из гостей использовал его вместосалфетки.

– Ребята, – заорал Костя, –бутылевский приехал.

Пейзаж оживился. Парни, спящие на диване,сели. Один из них тонкой маленькой ручкой принялся копаться в короткостриженной голове. Я заметила темно-синий лак на ногтях и сообразила, что он –девушка. Впрочем, дамы отыскались и на одеяле, целых две сразу. Они попыталисьвстать, но потерпели неудачу, и теперь просто смотрели на меня похожими напуговицы глазами.

– Так кто из вас Рагозин, господа?

– Здесь нет такого, – с уверенностьюпроизнес юноша, сидевший на диване.

– А вы кто?

Оказалось, студенты МАДИ, отмечающие успешносданную сессию.

– Странно, – пробормотала я, –куда же Николай подевался?

– А вы у хозяйки спросите, –посоветовала одна из девчонок, – она живет в соседнем доме, я у нееснимаю.

Ситуация прояснилась, и, отдав студентам«Гжелку», я пошла по новому адресу. На этот раз – в странное трехэтажное зданиеиз красного кирпича. Этот дом выглядел внутри намного приличней. Лифта, правда,не было, зато лестничная клетка чисто вымыта, а двери квартир обиты одинаковымзеленым дерматином, очевидно, жильцы обратились разом в одну фирму.

Квартира, куда меня впустили, ничем ненапоминала «лежбище» молодых алкоголиков. Аккуратная комната с простой, но явноновой мебелью, чисто вымытый пол и большой телевизор «Панасоник», накрытый дляпущей красоты самовязаной кружевной салфеткой. Внушала доверие и хозяйка,маленькая старушка в теплом байковом халатике и хорошеньких тапочках в видетигрят.

– Вы по поводу квартиры? – спросилаона.

– В общем, да, – весьма обтекаемоответила я.

– Садитесь, дорогая, – обрадоваласьбабуся и радушно предложила: – Хотите чайку?

– С удовольствием, – пробормотала я.

Хозяйка взяла с буфета крохотный чайничек и судовлетворением отметила:

– Совсем свежий, только вчера заваривала.

Затем она капнула пару капель желтоватойводички в огромную кружку с надписью «Маша» и щедро долила доверху кипятком.Получившаяся жидкость нежно-лимонного цвета напоминала напиток «Буратино»времен моего детства.

– В квартире пока живут, – приняласьобъяснять хозяйка, – но скоро съезжают, первого февраля деньги принесут, ия откажу им.

– Почему?

– Шумят очень, – вздохнуластарушка, – соседи недовольны, грозят в налоговую инспекцию пожаловаться.

– Да, неприятно, – согласилась я.

– Меня зовут Марья Сергеевна, –церемонно представилась бабуся.

– Евлампия Андреевна, – улыбнулась яв ответ.

– Очень приятно, – ответила хозяйкаи добавила: – Уж не обессудьте, но, когда договариваться начнем, паспортпринесите, а то меня уже один раз обманули.

– Да?

– Вот вам и да, – неожиданно резкоответила старушка, – неужто б сдала квартиру студентам, тьфу!

– Как же так получилось? –изобразила я интерес.

– Говорю же, обманули, – пустилась вобъяснения Марья Сергеевна. – Пришла женщина, вроде вас, тоже пообъявлению…

Я внимательно слушала путаную речь, пытаясьсообразить, что к чему. Марья Сергеевна всю жизнь прожила вместе с мужем вотличной трехкомнатной квартире, причем не где-нибудь, а на Старом Арбате.Потом супруг скончался, началась перестройка, сбережения пропали, а детей,способных содержать ее, у нее не было. Оставалось одно – продавать у метросигареты. Спасибо, лучшая подруга надоумила, пришла в гости, посмотрела совздохом на необъятные хоромы и сказала:

– Зачем тебе, Маша, такая квартира?Продай ее побыстрей да купи две. Одну сдавать станешь и жить припеваючи.

Марья Сергеевна послушалась и до сих пор ненарадуется. Из арбатской квартиры получилось не две, а три новых, правда, наокраине. Но Марья Сергеевна – пенсионерка, на работу ей не ездить… Кстати,жизнь в спальном районе нравится старушке больше, чем в центре. Летом никакойдачи не надо, в двух шагах изумительный лесопарк, а с продуктами теперь вездехорошо!

На деньги, вырученные от сдачи квартир, МарьяСергеевна как сыр в масле катается, не отказывая себе практически ни в чем.Купила телевизор и даже обзавелась турецкой дубленкой. Правда, иногда случаютсянеприятности. Жильцы, к сожалению, попадаются разные. К каждому в душу незалезешь. Так произошло с квартирой в восемнадцатом доме. Договариваться осъеме пришла вполне приличная дама, и на самом деле она жила одно время тихо имирно. Потом съехала, а на снятую жилплощадь вселила свою дочь, девицу наглую,развязную и настоящую безобразницу. В квартире просто Содом и Гоморра, идоловокапище! Соседи стонут, и Марья Сергеевна развесила вновь объявления, правда,деньги, слава богу, они платят аккуратно и…

– Женщину как зовут? – ухитрилась явклиниться в бесконечные старушечьи речи.