все-таки Бабочка помнит это как сейчас. Если хорошо присмотреться и понять сущее, ты и сам можешь это увидеть. Что же касается самого названия мира, то этого я не знаю, хотя и имею смутные предположения. Одно лишь могу сказать, мой отец, – она с грустью опустила глаза, – по крови вампиров, как-то обмолвился, что это связано с какими-то Забытыми Богами, которых никто никогда не видел.

– Так причем здесь мы? И что тогда хотел тот, как ты выразилась призрак?

– Летописи предрекают возвращение магов и эпоху их правления. По-видимому, твое появление уже считается сбывшимися пророчествами.

– Бред какой-то! Если все их пророчества подобные этому, грош цена их прорицателям.

– Как знать, возможно, твой приход и есть начало возвращения магов.

– Не говори того, чего не знаешь!

Девушка в задумчивости пожала плечами, и, как будто что-то вспомнив, отпустила руку юноши.

– А что же Забытые Боги? Как они-то влияют на мир Бабочки? Хм… все-таки смешно звучит: мир и вдруг бабочка.

– Не смейся понапрасну, тебе этого не понять. Именно боги сотворили этот мир, но на протяжении всей его истории ни разу не выступили на его защиту, когда это было нужно. Постепенно память о них стала стираться и вот их уже никто не помнит – Забытые Боги, одним словом.

– По-твоему, именно просто обязаны вмешиваться во все противоречия империи людей?

– Это не мое мнение и не на все противоречия они должны обращать внимание. Только… на столь разрушающее как Война Магов.

– Город, – констатировал юноша. – Мы пришли!

Не заметив пройденное расстояние, они дошли до опоясывающей город стены. У ворот, как и положено, охрана – трое латников с большими двуручными мечами. Их пристальный взгляд, бросаемый в разные стороны, говорил, что ни один посторонний не сможет даже приблизиться к замку, не объяснив прежде своего намерения присутствовать в Кси–Кси. Нельзя сказать, что оба барона настолько дрожали за свою жизнь, нет, прежде всего, они заботились, как ни странно, о людях и их благополучии. Они не устраивали казней, публичных пыток или подобных отвратительных зрелищ, но соблюдали закон и чтили, прежде всего, императора. Город считался мирным, но когда дело касалось подавления внезапно вспыхнувшего, непонятно по каким причинам, мятежа, он подавлялся за считанные недели, не успев ничем навредить империи. Именно сюда любили стягиваться паломники, замученные нападками соседних баронов. Кси–Кси редко выдавал людей, предпочитая откупаться золотом. Как любил говорить Ксинон: «Человек свободен и не принадлежит никому, кроме себя. Придя к нам, он сам выбирает свой путь, стремится помочь, и мы ценим это желание. Каждый обитатель мира – всего лишь его крупица, ну а все вместе – сила». На протяжении всей Арии Кси–Кси славился своей стеной и высоким, хорошо укрепленным замком. Любой штурм заранее был обречен на неудачу. Ни единая душа не могла попасть незамеченной в город, разве что…

– Кто вы такие? – стражник рукой остановил путников и взялся за эфес меча.

– Балаганщики к вашим услугам.

Фрол поклонился и шагнул в сторону.

– Балаганщики?

– Опять еретики пожаловали, – усмехнулся второй.

– Что-то много вас здесь сегодня ходит.

– Да с ними нужно уже поступать как в Сарраксе, – подошел третий.

– Был бы здесь Астрал, он с вас шкуру спустил.

– Да были мы у него, – махнул рукой юноша. – Ничего парень, с юмором – тепло любит, да чужую ненависть собирает.

– А вы еще и хохмачи.

– Слушайте, ступайте по добру по здорову.

– В городе большой праздник, собралась знать…

– Вы там будете не к месту!

– Нам нужно именно сюда, – сухо произнесла Аэрис.

– Закон для всех один. Вы не пройдете!

– Мы пройдем, – спокойно возразил Фрол.

– Вы не пройдете! – повторил стражник.

– Мы пройдем! – еще тише зашептал маг.

Поведение воинов изменилось. Двое, как будто устав от разговора, отошли в сторону и перестали интересоваться путниками. Третий же воин, мутными глазами поблуждал вокруг и, сняв шлем, озираясь по сторонам, заговорил словами Фрола.

– Вы пройдете!

Юноша еще раз почтенно кивнул и, пропустив вперед Аэрис, пошел следом.

Отвести глаза стражникам оказалось пустяковым делом. Возможно, они и были лучшими, но магия ровняла всех. Люди даже ничего не почувствовали, не заметили и сразу же забыли о балаганщиках, считая их таковыми в действительности. Фролу не пришлось вкладывать много сил в заклинание, уж слишком неустойчивый разум оказался у охранников ворот.

Накинув на головы серые капюшоны, Фрол и Аэрис смешались с толпой, и растворились в городе.

Кси-Кси, на редкость, оказался полон людьми. Все куда-то спешили, что-то делали, к чему-то готовились. Спросив у одного из местных, «балаганщики» узнали, что сегодня здесь собралась большая часть знати юго-востока Арии. Ксион и Ксинон посвящали в рыцарей доблестных верноподданных, что случалось раз в два года. Обычно, в такие дни, город шумел, лилась живая чистая музыка, танцы, для особых смельчаков – полоса препятствий, по прохождению которой высокая награда и поцелуй Мариэтты – сводной сестры братьев Кси-Кси. Многие храбрые сердцем и душой пробовали свои силы по испытанию мастерства, но еще никому не удавалось выделиться из толпы. Совсем скоро в простонародье полоса препятствий стала называться полосой смерти.

Они оказались на противоположном конце города и только здесь, в относительной тишине, смогли сесть на ворох разброшенной соломы и поговорить.

– Мы дошли до города, Аэрис. Когда-то, – он усмехнулся, – кажется в другой жизни, я обещал, что отпущу тебя, когда достигнем замка. Я не настаиваю и если у тебя есть желание вернуться в Сарракс, то с этого момента, все двери распахнуты перед тобой, и только ты вправе принимать решения.

Девушка подняла голову, и в глазах промелькнуло что-то, похожее на ужас.

– Нет! Ты гонишь меня?

– Я всего лишь хочу…

– И после всего, через что мы прошли, ты еще смеешь говорить подобное? Да, ты заставил меня тогда, в далеком прошлом, но сейчас все изменилось, абсолютно все. Я поняла, кто ты на самом деле и чего хочешь в этом мире. И все же… я не могу оставить тебя! Мир представляет собой цепочку, одну сплошную линию, которая иногда петляет, а иногда обрывается в самом не подходящем месте. Все это воздействует на меня…

– Не стоит сейчас говорить об этом, – понял ее юноша, но это не остановило.

– Я не могу признаться себе, и все-таки… я люблю тебя!

– Аэрис, я тебя не понимаю. Ты не человек, а вампирам, насколько помнится, не ведомо что такое любовь.

Она отвернулась.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать… было.

– Я не виню тебя. В этом возрасте многим чуждо это понятие…

– Но я не многие… и я любил! Ты же знаешь!

– Считаешь себя лучше людей? – она уже не слушала его. – Ты такой же как все!

– Я – маг!

– И это единственное отличие. Не будь сыном Лазаря, ты так бы и остался балаганщиком.

– Не забывайся! Ты Дитя Ночи. Я не такой, я иной. Властвуй над мраком, утренним сумраком, но не стоит говорить мне о любви. Вампиры не могут любить