— Раньше в прокуратуре, а теперь в следственном комитете, — степенно сообщил Гриша, и Лавров усмехнулся про себя.

Разумеется, в следственном комитете. Следствие вывели из состава прокуратуры. Просто за те годы, что он провел на обочине жизни, Лавров про это успел забыть.

— Модель номер шесть, — надрывался ведущий на сцене, — «Серенада солнечной долины».

Лавров подумал, что пропустил буйство фантазии модели номер пять. И это была, пожалуй, последняя легкая мысль, посетившая его голову за сегодняшней день.

— Модель номер шесть «Серенада солнечной долины», — повторил ведущий более настойчивым голосом. — Ольга Разумовская, пройдите, пожалуйста, на сцену.

За кулисами зашевелились, зашушукались, засуетились в поисках пропавшей конкурсантки. За дверью, выходящей на лестницу, послышался чей-то топот, а затем нечеловеческий визг. Мальчишки, возле которых все еще стоял Лавров, переглянулись. Степка снова собрался заплакать, а Гриша, побледнел и начал озираться в поисках мамы.

— Степа, Гриша и ты, мальчик, — он не знал, как зовут худенького паренька, недавно заявившего, что он из детдома, — сидите здесь и никуда не ходите, понятно?

— Хорошо, мы никуда не пойдем, — послушно сказал Гриша. — Вы не думайте, мы понимаем. Меня мама так учила.

— Молодец мама, — сообщил Лавров и выскочил за дверь, за которой стоял нечеловеческий вой. Краем глаза он видел, что туда пробирается и его мама.

На лестничной площадке лежала массивная фигура в ярко-желтой юбке, оранжевой майке в каких-то концентрических кругах. Видимо, именно так, по замыслу создателя, должна была выглядеть «Серенада солнечной долины». Было понятно, что пышнотелая красавица уже никому и никогда не даст интервью, о котором так мечтала. Из левого подреберья у нее торчала ручка обычного офисного ножа для разрезания бумаги, и вокруг него уже расплывалось ярко-алое пятно.

У распростертого на выщербленной плитке тела на корточках сидела Лилия Ветлицкая, прижимающая к груди три стакана с колой. Видимо, она ходила в буфет, чтобы купить мальчишкам попить, и Лавров с благодарностью отметил, что третий стакан явно куплен для Степы. С другой стороны, вжавшись в стену, стояла еще одна участница конкурса, на руке которой был номер «десять», и отчаянно визжала на одной высокой ноте. Лавров сделал шаг вперед и наотмашь ударил ее по щеке. От пощечины голова ее дернулась, но она, по крайней мере, заткнулась.

— Спасибо, — пробормотала красавица дрожащим голосом.

Лавров снова перевел взгляд на мертвое тело и похолодел. На груди у Ольги Разумовской лежал цветок. Благодаря маме Лавров неплохо разбирался во флористике, поэтому с уверенностью мог сказать, что это тигровая лилия. Он перевел взгляд на другую Лилию — Ветлицкую, и она, легонько кивнув, указала ему на голову убитой девушки. Лавров почему-то знал, что он увидит. Это знание пришло откуда-то изнутри и не несло ровным счетом ничего хорошего. В правое ухо жертвы была вдета крупная пластмассовая сережка, символизирующая солнце. А вот в левом ухе сережки не было.

Лилия Ветлицкая поставила на пол стаканы с колой и вытащила из кармана телефон.

— Ну что, я группу вызываю, — сказала она. — Попрошу всех пройти обратно за сцену, тут не топтать и никуда не уходить. Сергей, пожалуйста, проследите за детьми. Им не нужно это видеть, особенно Степе. Вот, колу им отнесите, пожалуйста.

— О господи, — прошептала из-за спины Лаврова его мама Валерия Сергеевна.

И он, оглянувшись, успел подхватить ее, оседавшую на пол в глубоком обмороке.

* * *

— Нет, Лилька, ты как хочешь, а кент этот подозрителен. — Капитан Леша Зубов из убойного отдела городского УВД даже голос повысил от крайней степени волнения.

Лиля поморщилась. Во-первых, она не терпела фамильярности, а во-вторых, ей всегда казались странными безапелляционные заявления о чей-то виновности, не подтвержденные фактами. Она была бы просто счастлива, если бы в составе поднятой по ее звонку бригады был Ваня Бунин или Дима Воронов. Они были вдумчивыми, серьезными полицейскими, не склонными брать на веру самое простое объяснение случившегося. Но сегодня дежурил именно Зубов.

— Нет, ты скажи, какого рожна он на этом конкурсе оказался, Лавров этот. Молчишь? А я тебе скажу. Он жену свою убил. Отомстил за то, что она его бросила. А когда понял, что под подозрением, то для отвода глаз решил все на маньяка несуществующего повесить. Он так Бунину и сказал, что в городе маньяк завелся. Иван нам рассказывал. Так что он это толстуху зарезал, цветок подложил, а сейчас смотрит, как мы будем с ног сбиваться, ища того, кого не существует. Закрыть его надо, запоет соловьем, и нам беготни меньше.

— А если это не он, Леш? — устало спросила Лиля. Она злилась из-за того, что субботний день пошел насмарку, и очень хотела есть. Детей, включая Степу, она еще до приезда опергруппы отправила к маме. Та приехала за мальчиками на такси и увезла их к себе, так что за них можно было не беспокоиться.

Приехавшая «Скорая» привела в чувство несчастную Лавру, попутно оказав помощь еще нескольким дамам с тонкой душевной организацией, которым тоже стало плохо от полученного известия. Мероприятие прервали, зрителей распустили по домам, хотя в глубине души Лиля считала, что это неправильно. Убийца вполне мог быть в зрительном зале, ненадолго выйти на служебную лестницу, чтобы совершить преступление, а потом вернуться на свое место и смешаться с толпой.

Но дежурный следователь, тот самый Егор Бакланов, который терпеть ее не мог, отрезал, что удерживать толпу в триста человек не намерен. Он был уверен, что убийца находился среди тех, кто был за сценой, и версия Леши Зубова ему нравилась. Она была удобной, как разношенные мягкие джинсы. И эти комфорт и уют не обещали Сергею Лаврову ничего хорошего.

Тот с благодарностью принял предложение Лили присмотреть за Степой и теперь давал показания Бакланову. Судя по ходящим по щекам желвакам, которые Лиле были видны издали, разговор у них был тяжелым.

— Лилька, или ты хочешь сказать, что он все время был у тебя на глазах, поэтому точно убить не мог? — тревожно вопрошал Зубов. — Ты сразу скажи, если у него алиби.

— Да не был он у меня на глазах, — с досадой ответила Лиля. — Леша, тут куча народу ходила туда-сюда. Я за детьми смотрела, потом в кафе ушла, а там, как назло, очередь. Меня минут пятнадцать не было, и в эти самые пятнадцать минут Разумовскую как раз и убили. Только это не повод обвинять человека в двух убийствах. Понимаешь, Леша?

— Так кого еще обвинять-то? — искренне удивился Зубов. — Ты сама-то посуди. Логично же все получается.

Получалось все действительно очень логично. Это Лиля понимала прекрасно. А потому, отвязавшись кое-как от Зубова, отошла в сторонку и набрала номер бывшего мужа. Сергею Лаврову срочно нужен был адвокат.

Она и сама не могла объяснить, почему ее вдруг так озаботила его судьба. До сегодняшнего дня она никогда с ним не общалась, да и сегодня они перекинулись всего лишь парой слов. Скорее всего, в основе ее внезапной готовности ему помочь лежало затравленное выражение Степиных глаз. Восьмилетнему мальчику, еще не отошедшему от шока после смерти матери, было совершенно не нужно, чтобы по подозрению в убийстве арестовали его отца.