Так она и сделала. Следы прошлого оказались не фигуральными, а очень даже настоящими – застывшие отпечатки ступней, что немедленно вызвало у Насти дурацкие ассоциации с отпечатками ладоней на Аллее звезд в Голливуде. Но там-то был цемент, а тут…

– Кровь дракона, – сказал Утер. – Легенда гласит, что именно на этом месте в древности была великая битва и король Томас Андерсон, Защитник людей, убил короля драконов. Он стоял в крови поверженного врага, потом кровь застыла, но следы ног короля остались. И потом на этом месте возвели дворец, и так далее, и так далее… Это славная древняя легенда, поэтому, если ты спросишь, не завязли ли сапоги короля в этой крови и если завязли, то как же он потом выбрался…. Не то чтобы я прикажу отрубить тебе голову за такой вопрос, скорее всего я просто пропущу его мимо ушей.

– Молчу, – сказала Настя. – То есть не совсем молчу. Я поняла, что это следы короля Томаса. Но что вы здесь делали?

– Сравнивал размер обуви. Опять не смешно? Ну тогда скажем так – я медитировал. Устраивает?

– Меня и ответ насчет размера обуви устроил. Кто я такая, чтобы сомневаться в ответах короля Лионеи?

– Любимая девушка его сына.

– Это не так много.

– Это все, что нужно, Анастасия.

Прошло не так уж мало времени, прежде чем до меня дошла одна простая истина, касающаяся того дня: а ведь Утер уже все знал. Вспомним: около полудня я звонила Армандо, но тот был сильно занят, и его занятость скорее всего была связана с письмом. Напрямую Армандо этого не сказал, но можно было догадаться. На короля Утера я наткнулась почти в пять часов вечера, когда с письмом уже закончили разбираться. И в результате этих разбирательств Утеру потребовалось побыть одному, помедитировать вблизи священных отпечатков Томаса Андерсона. Подумать на актуальную тему – как бы поступил на его месте легендарный предок? Как раз посреди этих тягостных раздумий на Утера выскочила разговаривающая сама с собой девица, то есть я, и, возможно, король узрел в этом совпадении какое-то знамение…

А может быть, и нет. А может быть, он уже принял решение, и никакие знамения в целом свете не смогли бы его отвернуть от этого решения.

– Кто я такая, чтобы сомневаться в ответах короля Лионеи?

– Любимаядевушка его сына.

– Это не так много.

– Это все, что нужно, Анастасия.

Как мило это было сказано. Я едва не прослезилась. «Все, что нужно», – сказал Утер. Теперь-то я знаю, что в подобных случаях нужно обязательно уточнять: кому нужно? И зачем нужно?

Потому что иногда быть нужной – это не привилегия. Это скорее приговор.

9

Конечно же, Настя забыла про назначенную в пять у КСБ встречу. И у нее была уважительная причина – ведь она познакомилась с королем, и король показывал ей дворец, а потом они сели ужинать в каком-то небольшом, но очень уютном зале, и это было абсолютно по-королевски организованное мероприятие. То есть там были слуги, которые бесшумно сновали вокруг стола, там были старинные картины на стенах, там были огромные свечи в бронзовых подсвечниках, там были мягкие диваны в форме полумесяца. Сначала Настя сидела на самом краешке такого дивана, но потом как-то само собой вышло, что она забралась на диван с ногами, обнялась с большой мягкой подушкой и…

– …в книжном магазине, представляете? Совершенно случайно. И я понятия не имела, кто он такой, пока мне не сказал Филипп Петрович, а это было уже… Это было совсем недавно.

Король Утер полулежал на таком же диване в нескольких шагах от Насти и внимательно слушал. Ему было достаточно задать пару вопросов, а дальше Настю было не остановить, и, наверное, дело было не только в бокале красного вина, дело еще было в слушателе. Именно король Утер и был тем единственным слушателем, кто имел право на Настин рассказ о Денисе Андерсоне; и теперь получилось, что все предыдущие долгие и мучительные разговоры сначала с Филиппом Петровичем, а потом со Смайли были словно репетициями перед этим главным выступлением.

Она говорила, разворачивая перед королем свою жизнь за последние одиннадцать месяцев и в который раз удивляясь странному набору событий, которыми ее одарила судьба; удивляясь, что сидящий напротив король карликовой европейской страны оказался частью ее, Настиной, истории, а сама она стала частью истории Лионеи и королевской династии Андерсонов.

Сначала король спросил, как она познакомилась с Денисом, и Настя стала отвечать, но оказалось, что знакомство невозможно оторвать от последовавших событий, и она говорила, говорила, говорила…

Она вспомнила прошлый май и как после случайного знакомства в книжном магазине они с Денисом бродили по городу. Тогда если они и касались друг друга руками, то выходило это совершенно случайно. А потом пришло лето, и их касания стали совсем не случайными и, уж конечно, не ограничивались руками. Настя была студенткой второго курса, а Денис – иностранцем, которого поиски свежих впечатлений завели в Россию. То есть Настя-то и на самом деле была студенткой второго курса, а вот Денис…

Сначала он сказал, что просто путешествует по Европе. Потом он упомянул, что перед своим отъездом из дома поссорился с отцом. Такую мелочь, как королевский титул отца, Денис не стал упоминать, равно как не говорил он о двенадцати Великих старых расах, мир между которыми поддерживается усилиями лионейских королей. Возможно, Денис это делал из лучших побуждений, но последствия получились – хуже не придумаешь.

Разумеется, лучше всего о своих побуждениях и о своих поступках рассказал бы сам Денис Андерсон, однако судьба его по-прежнему оставалась неизвестной, скрытой мраком и изрядным количеством прошедшего времени. Кое-какие догадки насчет произошедшего с Денисом имелись у Смайли, однако Настя решила – пусть лучше Смайли лично излагает королю свои догадки. Она же будет говорить только о том, чему была свидетельницей. Точнее – о том, что ей удалось вспомнить.

– Однажды он попросил меня съездить с ним в одно место… За городом. Это было подземелье, заброшенный склад или что-то вроде того. Там был человек, типа охранника, и он сказал, что я тоже должна зайти в это подземелье вместе с Денисом. Поэтому я кое-что слышала. И кое-что видела.

«Кое-что» означало помимо прочего отрубленную голову. Если бы любая другая девушка обнаружила, что ее парень таскает в спортивной сумке отрубленную голову, она бы по меньшей мере забеспокоилась. И наверное, постаралась держаться от него подальше. А может, и позвонила бы в милицию. Здравомыслящая Монахова точно так бы и сделала, но так ведь речь шла не о Монаховой, речь шла о Насте, и приходилось признать, что тогда Настя не проявила должного здравомыслия. Она немного поволновалась, но потом охотно намотала на уши всю ту лапшу, которую скормил ей Денис:

– …мы с отцом недавно поругались. Я уехал, не помирился с ним. Он на меня все еще сердится. Я не хочу, чтобы он сердился. И я хотел ему сделать подарок – антикварный меч, о котором он мечтал. Я нашел меч, договорился с людьми, они согласились его продать…