В зале, за столиком казаха не было. Пришлось мчаться к сцене и трясти музыкантов, на предмет нахождения моего товарища. Чуть ли не рыча от злости, так как чувствовал убегающее время, прорвался вместе с официантом в подсобные помещения. Там, в одной из комнат, сидел Ерасыл и подшивал какой-то костюм. Времени не оставалось совершенно. Поэтому, я ничего не стал спрашивать. И требовать каких-либо объяснений. А коротко, буквально в трёх словах, сообщил ему, что я срочно уезжаю.

— Жаль, — виновато улыбнувшись сказал Ерасыл, — а я хотел, чтобы ты послушал, как мы споём твою песню.

— Мне тоже жаль, — ответил я, — но, обещаю, что в следующий раз, когда я приеду, мы споём её вдвоём.

— Ты же не умеешь петь? — с улыбкой возразил Ерасыл.

— Чего-нибудь придумаем, — сказал я протягивая руку, чтобы попрощаться, — если что, то куда звонить знаешь.

Дальше, почти бегом, я бросился к выходу. Ну хоть так-то, а то действительно неудобно было. А песню, я ещё услышу. Это не так важно.

В линейном отделе меня уже ждали. Хорошо, что люди адекватные и помогли донести все мои вещи к перрону. Там, потратив минут десять на улаживание мелких проблем, мне помогли загрузить велосипед и мешок с вещами. Рюкзак так и был на моих плечах. Всё сложили в тамбуре, так как до остановки Тихонова пустынь, пассажиров не ожидается. Да и там ещё неизвестно что будет.

Как я успел заметить, состав был смешанный. Пара вагонов были пассажирскими а ещё несколько были грузовыми. Так же, посередине, была грузовая платформа, с чем-то непонятным и накрытым брезентом. Меня предупредили, чтобы я воздержался от вопросов. Только спрашивать было не у кого. Меня сразу посадили в купе к проводнику. Который, с очень серьёзной миной на лице, посоветовал не выходить оттуда до конечной остановки. Ну и фиг с вами. Не очень-то и хотелось.

Я возвращаюсь в Калугу и это всё, что меня, на данный момент, заботит. А там, имея хороший инструмент и велосипед, можно потихонечку начинать готовиться к выполнению заданию. С этой мыслью я и задремал, притулившись в уголке.

Глава 4

Товарищ Собкин ругался. Уже как минут пятнадцать. И делал это очень изобретательно и избирательно одновременно. Прошёлся по всем известным адресам и знакомым людям с пожеланиями. Ну никак он не ожидал, что я приеду не один, а вместе с велосипедом и мешком, с непонятными железками. «Легковая машина „Победа“ не предназначена для перевозки негабаритных грузов. А кто на это рассчитывал, тот может сам, на своих двоих, тащить это всё до Калуги. А его дело маленькое — доставить свидетеля до общежития. Всё остальное его не волнует», — примерно так он и высказывался, это если перевести на более менее литературный русский.

Сначала его радостно поддержал вечно недовольный Фёдор. Но потом, как только шофёр понял, что это и его проблемы, тоже, уменьшил градус недовольства и начал шевелить извилинами. В результате велосипед лишился, на время поездки, своих колёс, цепи, руля и сидения. Колёса и всё остальное легко поместились в багажник «Победы». Туда же был убран мешок с моими вещами, а рама с педалями всю дорогу стояла между передними и задними сидениями в машине.

Всю дорогу до линейного отдела, мы дружно молчали. Это и понятно. Результат опознания, я уверен, Собкин узнал сразу же после его проведения. А всё остальное его не интересовало. Ничего нового я не скажу. Феде, всё было просто ровно. Он исправно тащил свою службу. Так что говорить мне с ним было не о чём.

Тёплый летний вечер. Наконец-то дождевые тучи покинули небо. Дороги, конечно же, ещё не просохли, но это единственное, что портило пейзаж за окном машины. В очередной раз нас обогнал, какой-то состав влекомый паровозом. Но Фёдор, даже, не сделал попытки прибавить скорости. Скорее всего, он просто наслаждался неспешной поездкой. Мне же, почему-то, вспомнился литерный состав на котором я прибыл. Может из-за того что, в отличие от других, у него было два локомотива? Один спереди и один сзади. Как-то непривычно это было видеть. Я бы, конечно, поинтересовался у кого-нибудь про это. Но мне запретили задавать вопросы. Поэтому еду и вспоминаю молча.

Я думал, что мы сразу поедем в общежитие, но как всегда не угадал. В первую очередь, неожиданно для меня, мы посетили столовую. Собкин, зная про мой постоянный голод, приказал водителю доставить нас именно туда. Да я собственно и не против. Московский обед давно переварился, так что всё вовремя. Калужская столовая приятно удивила. То ли время такое, что народу почти не было, то ли я так проголодался, что никого не заметил, но наелся от души. Вот теперь-то меня, с довольной улыбкой на лице, доставили в общагу.

Из рюкзака приятно пахло булочками с изюмом. Я купил на вынос одиннадцать штук, то есть всё, что у них в столовой осталось. Это мне на ужин и маленький перекус перед завтраком. Там, у меня, что-то ещё оставалось в комнате, когда приду посмотрю. Но запас, как говорится, карман не тянет. Вдруг соседи ничего не оставили, а у меня всё с собой.

Фёдор, по своей дурацкой привычке, не стал заезжать во двор общежития. Поэтому сборку велосипеда я произвёл на улице, вместе с шофёром. Лейтенант Собкин помогал нам морально — не пытаясь лезть под руку. Просто стоял и молчал. Зато потом помог дотащить вещи до входа. А Фёдор сразу же, после того как попрощался со мной, куда-то рванул. Ну, это дела не мои. Может у него задание какое никакое. Или он где-то там должен быть. Всякое бывает. Надо будет сами расскажут. Кстати, лейтенант тоже ушёл сразу, как только сгрузил вещи, на землю возле крыльца. Только и буркнул напоследок:

— Бывай! Из города не уезжай. В субботу вместе пойдём к Екатерине. Раньше не получится. Она всё ещё под наркозом — спит. По словам врачей — это лучший вариант, на данный момент.

Я молча пожал лейтенанту руку и кивнул головой, соглашаясь с его предложением. Собкин тут же развернулся и быстрым шагом, чего-то там вполголоса говоря, пошёл по своим делам. Пора и мне.

Касьян, не сказать чтобы был удивлён, но физиономию скорчил недовольную и попустительскую одновременно, типа — пришёл… ну и ладно. Только, что и сделал, так это махнул рукой в сторону комнаты коменданта. Фиг с тобой — зайду. Хорошо, что все ещё на работе, а-то бы началось: