синонимом оригинальности и смекалки («выдумать порох», «открыть Америку»; см. ДС16//5), Ньютон со своим легендарным яблоком принадлежит к классическим фигурам первооткрывателей. В этот ряд мотивов входит и заглавие ДС 4 «Муза дальних странствий», позаимствованное из поэмы Н. Гумилева о Колумбе. Очевидно, не случайна встречаемость в московских главах ДС имен, выражающих тему новизны, дерзания, открытия неизведанных миров. Для первого романа более, чем для второго, типичны мотивы открытости молодого социалистического мира, принадлежности его к мировому культурно-историческому пространству, с чем связан и интернациональный характер символов и параллелей.

28//2

Гражданин же, отмахавший восемь коридоров, легко мог соперничать в быстроте с птицей, беговой лошадью и чемпионом мира — бегуном Нурми. — О «лошадиных» сравнениях в ДС/ ЗТ см. ДС 34//4. Нурми, Пааво (1897–1973) — финский бегун, чемпион Олимпийских игр 1920, 1924 и 1928, обладатель 29-ти мировых рекордов, национальный герой (его портретом украшались денежные знаки Финляндии). «У нас в СССР мало кто слышал о Нурми [sic]. Но за границей, где спорт является средством затуманивания классового сознания рабочих, имя Нурми говорит о многом. Бывший рабочий-каменщик, теперь владелец имения, подаренного ему финским правительством, П. Нурми является самым непобедимым в течение последних лет бегуном мира» [Ог 31.10.26]. В повседневном юморе его имя упоминалось как синоним скорости и выносливости, например: «Рекорд скорохода Нурми на Мюнхенской картинной выставке. Ему удалось пробежать 17820 метров картин» [Иностранный юмор, из журнала Simplizissimus, КН 28.1926].

Сопоставление эмблем различных скоростей, от улитки и черепахи до лошади, орла и самолета — популярный в 20-е гг. прием массовой пропаганды: такими были, например, плакаты на производстве, сравнивавшие достижения различных цехов и коллективов.

28//3

В коридорах зажглись несветлые лампы… [и следующие два абзаца, до слов: ] Но дверь, через которую она только что прошла, была тоже закрыта чьей-то заботливой рукой. — К этому месту И. Кремлев дает примечание: «Описать Дворец труда точнее невозможно, и сколько бы лет ни прошло, мы неизменно узнаем в описанной в романе газете «Станок» родной нам «Гудок»» [В литературном строю, 198; о Дворце труда см. ДС 24//1].

28//4

В Москве любят запирать двери. Тысячи парадных подъездов заколочены изнутри досками, и сотни тысяч граждан пробираются в свои квартиры черным ходом. — Это явление отражено также в «Собачьем сердце» М. Булгакова: «Разве где-нибудь у Карла Маркса сказано, что 2-й подъезд Калабуховского дома на Пречистенке следует забить досками и ходить кругом через черный двор?» [гл. 3].

Отступление в жанре бытописательного эссе — черта классического романа; ср. хотя бы историко-культурные экскурсы в «Отверженных» В. Гюго о парижских клоаках, гаменах и т. п. — Ср. заготовку И. Ильфа «Новелла о закрытых дверях» [ИЗК, 123].

28//5

Давно прошел восемнадцатый год, давно уже стало смутным понятие — «налет на квартиру», сгинула подомовая охрана, организованная жильцами в целях безопасности… — В 1917–1918 процветали различные формы городского разбоя: нападения на граждан так называемых «попрыгунчиков» — грабителей на ходулях и в белых балахонах, налеты на квартиры, ограбления под видом обысков и реквизиций и т. п. В связи с этим в больших городах устраивались домовые комитеты самообороны; жильцы, часто вооруженные, поочередно несли дежурство во дворе и у подъезда. [См.: Замятин, Мамай; На переломе, 279; Булгаков, Белая гвардия, гл. 15; Инбер, Место под солнцем, гл. 1; Файко, Записки старого театральщика, 128, и др.]

28//6

Лето проходит. Вянет лист. — Измененная цитата из стихов Козьмы Пруткова «Юнкер Шмидт»: Вянет лист. Проходит лето. / Иней серебрится. / Юнкер Шмидт из пистолета / Хочет застрелиться.

28//7

И улица пустынна. — Реминисценция из Блока: Ночь — как ночь, и улица пустынна, / Так всегда! / Для кого же ты была невинна / И горда?

28//8

Твой тихоокеанский петушок так устал на заседании Малого Совнаркома. — Малый Совнарком РСФСР — «государственное установление, состоящее на правах комиссии при СНК РСФСР и имеющее своей задачей предварительное рассмотрение вопросов, подлежащих разрешению СНК РСФСР» [БСЭ, 1-е изд.]. Существовал в 1921–1930.

В повести В. Катаева «Растратчики» (1926) жулик Кашкадамов тоже уверяет, что делает доклады в Малом Совнаркоме [гл. 8]. Чтение докладов и лекций, публичные выступления вообще — одна из черт, в которых сближаются методы плутов и демонических провокаторов: ср. лекционные турне Хулио Хуренито («доклад в гаагском Трибунале Мира»; Эренбург, Хулио Хуренито, гл. 5) или, на другом конце того же ряда, сеансы черной магии Воланда.

Деноминация «тихоокеанский» в годы написания романов была популярной, применялась к самым различым событиям и учреждениям международного плана. Пресса изобиловала, например, вестями о «тихоокеанских» конференциях и конгрессах профсоюзов, выдавать себя за участника которых было бы в духе Бендера [см. Пр 08.05.27, Пр 26.05.27, Ог 07.08.27, КП 38.1929 и др.].

Конкретную аллюзию предполагают М. Одесский и Д. Фельдман: ««Великий комбинатор», как обычно, намекает Грицацуевой на принадлежность к авторитетным, часто упоминаемым в периодике организациям: 4 мая 1927 года — в соответствии с решениями Всетихоокеанского научного конгресса — при АН СССР был учрежден постоянный Тихоокеанский комитет с Океанографической секцией, входившей в Международную Тихоокеанскую научную ассоциацию» [Одесский и Фельдман, ДС, 509].

Упоминаемый здесь конгресс — третий по счету — состоялся в Японии в конце 1926 [см. фотохронику в Ог 19.12.26]. «Тихоокеанские» мероприятия были широкомасштабными, включали все страны, от Америки и СССР до Чили и Австралии, имевшие соприкосновение с мировым океаном, а также ряд других стран, прямого контакта с ним не имевших, как Швеция. Широкие мировые странствия типичны для «демонических» героев (Хуренито, Воланд).

В предыдущей фразе Бендера: «Что же ты не идешь, моя курочка?» в рукописи был эпитет: «…моя гвинейская курочка?» [Одесский и Фельдман, там же] — возможный отголосок какого-то другого научно-популярного мотива в тогдашней печати.

28//9

Изменщик! — выговорила она, вздрогнув. — «Изменщик» (в отличие от литературного «изменник») — просторечная форма. Встречается в литературе о купцах и старообрядцах, чаще всего в форме обращения: «Изменщик ты, Сережа, — ревновала Катерина Львовна, — необстоятельный» [Лесков, Леди Макбет Мценского уезда]. «Изменщик ты мерзкий!» [Мельников-Печерский, В лесах, П.3.8].

28//10

Частица черта в нас / Заключена подчас! / И сила женских чар / Родит в груди пожар… — Вокально-танцевальный номер из оперетты И. Кальмана «Сильва» («Королева чардаша»). Наряду с его же «Баядеркой», тоже не раз упоминаемой у Ильфа и Петрова, эта оперетта пользовалась громадным успехом в годы нэпа. Из тогдашнего юмора: «К возвращению «Сильвы» и прочей венщины. Когда подходят с кассовою меркой, / То ясно — обновлению капут… / Не унывайте, Сильва с Баядеркой, / В компанью вам и «Пупсика» дадут» [См 09.1928] 1.

28//11

— Чтоб тебе лопнуть! — пожелала вдова по окончании танца. — Типично сатириконовская, частая у Аверченко и Тэффи стилизация книжно-просторечного ругательства. Ср.: «Да,