чернильно-черным. После я еще долго гадала, зачем он вообще прибег к магии – да, я была вооружена клинком, но он был больше и сильнее и, скорее всего, одолел бы меня.

Несмотря на страх – а я в самом деле была до смерти напугана происходящим, – мне уже становилось понятно, что священник не сможет долго удерживать меня. Его второе око выступило из глазницы и почернело, как стакан, который наполнили смолой. Священник захрипел, и хрип перешел в непрерывный рык боли и досады. Дрожь превратилась в сильные конвульсии, словно у него начался припадок. На моих глазах энергии загробного мира, которые он так опрометчиво впустил в себя, переполнили его разум и тело.

– Брат! Отпусти! – простонал его раненый собрат. Эти слова стали для него последними.

Если тот, кто удерживал меня на месте, и услышал их, он не ответил. Его голова склонилась набок, все сосуды, налитые кровью, выступили из-под кожи. Раздался хорошо знакомый мне хруст ломающихся костей. Я ощутила, как державшая меня хватка начинает ослабевать. Мои мускулы отчасти ожили, в конечности вернулась гибкость.

Святилище наполнилось смрадом горящей плоти. Затылок священника задымился. Его лоб и лицо посинели, как у висельника. Отовсюду начал доноситься злобный настойчивый шепот. Я вообразила, как десятки демонов цепляются за ткань реальности, рвут ее и отчаянно стремятся наполнить моего противника своей злобой.

Раздался беззвучный треск. Священник вдруг дернулся, будто ему всадили нож в спину. Я рухнула на пол и ударилась о плиты.

Незадачливый колдун согнулся пополам, и его вырвало струей черной эктоплазмы. Шепот превратился в жужжание, и оно стало невыносимым. Я зажала уши руками, но это не помогло. Шум исходил из-под покрова самой реальности, и ничто на земле не могло его заглушить.

Священник отшатнулся назад, да так резко, что осел на ягодицы. Дым повалил из его затылка еще сильнее. Через миг его скальп надорвался, и из разрыва вырвалось яркое тошнотворное свечение… затем оно полилось из его глаз и рта; и прежде, чем я успела что-либо осознать, верхушка его головы, от глаз и выше, разорвалась, как бочонок с порохом. Ошметки сварившихся мозгов шлепнули меня по лицу, мое горло сжалось, и меня вырвало, после чего я дрожащими руками судорожно стерла с себя кровь и останки.

А затем наступила тишина.

Я с трудом поднялась на ноги. Оглядевшись, я увидела, что первый священник, зарезанный мною, уже испустил дух. Его лицо стало белым как воск, губы посинели, а одежда пропиталась кровью.

Мне не хотелось оставаться в святилище ни секунды. Я подбежала к полкам в аркаде, туда, где стоял «Кодекс изначальных духов». Книгу я заметила сразу же – она чуть выступала из общего ряда. Схватив ее, я ощутила легкое головокружение – энергия фолианта начала просачиваться в мои руки. Я оглядела окружавшие меня полки. Кто знал, сколькие из этих томов были украдены из Хранилища Магистров? Кто знал, сколько магических знаний таилось под их обложками? Пусть священники Клавера пока не овладели колдовством драэдистов так же хорошо, как Вонвальт, но разве со временем они не могли этому научиться? Особенно под руководством Клавера и его темного покровителя. И какими еще силами они были способны овладеть?

Одна мысль, уже давно сидевшая в моем сознании, пустила корни и начала прорастать. Вероятно, в этом святилище хранились знания о самых опасных чарах во всей Империи. Я глянула на кованый подфакельник, над которым мерцало пламя. Разве не лучше было уничтожить их? Я вспомнила уроки истории, которые проводил для меня Вонвальт: он рассказывал о том, как армии рушили мосты, сжигали урожаи, посыпали солью плодородные земли, лишая ценнейших ресурсов себя… и своего врага. Так пусть лучше эти книги не достанутся никому, чем окажутся не в тех руках, разве нет?

Я не знала, что подумал бы об этом сэр Конрад. Да и иного выхода у меня не осталось. «Кодекс изначальных духов» весил относительно немного, но другие фолианты были огромны. Я никак не могла вынести их все.

Нет. Я знала, что должна сделать.

Схватив факел, я поднесла его к книгам. Толстая бумага занялась не сразу, но, когда это случилось, огонь быстро разошелся по полкам.

Я бросила факел на землю. Он зашипел и заискрился, соприкоснувшись с кровью и мозгами взорвавшегося священника. После этого я подбежала к двери, потянула за ручку и слегка приоткрыла ее, чтобы проверить, нет ли кого в коридоре; затем, убедившись, что я одна, вышла вон.

Убегая, я старалась притвориться, будто не слышу воплей сгорающих книг.

XXXV

Запретные знания

«Превыше слов мы чтим безмолвность, И помним тишины завет: В молчанье ты найдешь возможность, А в болтовне лишь ворох бед».

ПЕСНЯ СОВАНСКИХ ЗАКОННИКОВ

Наверх из внутреннего святилища вела одна-единственная сырая винтовая лестница, вырубленная в скалистом фундаменте Керака. Благодаря мертвым священникам дверь наверху была не заперта, и я очертя голову помчалась по череде низких каменных коридоров.

До меня донеслись голоса и шум толпы, и через несколько минут я вышла из пустой кладовой во внутренний двор замка. Было еще темно, но до рассвета оставалось совсем немного времени. Здесь царил организованный хаос – по двору слонялись десятки храмовников; многие были ранены, но держались на ногах. Кого-то стаскивали с тележек и перекладывали на носилки; в углу двора, где кто-то раздавал кубки с вином, собралась очередь. В воздухе витал запах жареного мяса, и повара раздавали деревянные подносы, на которых лежали куски борова. Несмотря ни на что, мой желудок яростно заурчал. Я уже давно ничего не ела и много сражалась. Не знаю, откуда у меня получалось черпать силы, но было ясно, что еще немного, и я свалюсь с ног.

Но сейчас было не время беспокоиться о том, как бы набить живот.

Я подпрыгнула от страха, когда ко мне метнулась большая черная тень. Храмовники, которых она растолкала, выругались, и я, разглядев ее, ощутила прилив радости. Ко мне бежал Генрих. От него пахло мазью с лавандой и розмарином, одна его лапа была забинтована, но в целом он был невредим.

– Генрих, – сердечно сказала я, наклоняясь, чтобы потрепать его по морде и шее. Пес лизал мне лицо, как щенок, и я ощутила запах крови, исходивший из его рта. Я вспомнила, что еще вчера его морда, которой он теперь ласково жался ко мне, рвала глотки карешцев на Гелбегардской равнине.

– Клянусь богами… Хелена, – произнес знакомый голос. Я подняла глаза и увидела сэра Радомира, стоящего позади Генриха. Следуя за псом, он протолкался через