люк, который скрывался под ним. – Туда спускаться нельзя. Вода из реки Стром подмыла фундамент, и туннель обрушился.

Эта весть ошеломила меня, как удар кулаком в нос.

– Нет, – выдохнула я, чувствуя, как мое нутро сжимается. Негодование, гнев и разочарование воспылали во мне так сильно, что мне захотелось кричать.

Сэр Радомир уперся эфесом меча в свой лоб.

– Чтоб меня, – объявил он, обращаясь к полу.

– Есть еще один путь, но он на восточной стороне, – продолжил Брессинджер. – Там находится небольшой дренажный выпуск, инженерный туннель, где проходит водопровод. Через него я сюда и проник. Но чтобы попасть туда, нужно вернуться во внешний двор, и выведет он нас только за стены крепости, но не через ров.

Несколько мгновений мы стояли молча, переваривая то, насколько несправедливо обошлась с нами судьба.

– Как вы достали книгу? – спросил Брессинджер, указывая на «Кодекс». Он явно был впечатлен.

– Я нашла ее во внутреннем святилище, – сказала я. – Пробралась туда через канализацию, но перед этим мне пришлось кое-кого убить. В святилище я убила еще двоих… точнее, одного, но второй тоже погиб. А сейчас храмовники ищут убийцу. То есть меня, – прибавила я, словно это не было очевидно.

Брессинджер кивнул.

– Молодец. Быть может, мы еще успеем спасти сэра Конрада.

Мое сердце екнуло. Все это время я стремилась заполучить книгу и в водовороте страшных, волнительных событий позабыла, зачем мы вообще направились в Керак. Теперь же я вспомнила о том, как рассталась с Вонвальтом, и о том, что он поведал мне о Брессинджере. Я помотала головой; не хватало еще, чтобы в столь напряженный миг подобные мысли затуманили мой рассудок.

– Ладно, – продолжал Дубайн, не замечая моих внутренних терзаний, – пора уходить. Вы ведь притворились, будто вместе со всеми ищете убийцу, да? – Мы кивнули. – Значит, продолжим притворяться.

– Есть еще кое-что, – поспешно сказала я, когда пристав и шериф собрались уходить. Волнение уже начинало брать надо мной верх.

– Что? – одновременно спросили меня сэр Радомир и Брессинджер.

– Пожар! – прокричал кто-то вдалеке. А затем другой голос подхватил: – Пожар! – и вскоре вместо слова «Убийство!» в холодном рассветном воздухе над Кераком гремело: «Пожар!»

Брессинджер и сэр Радомир медленно повернулись ко мне. Генрих посмотрел на них, а затем перевел взгляд на меня.

– Хелена, – с наигранной веселостью сказал Дубайн, – что ты сделала?

– Я подожгла магические фолианты, – тихо ответила я.

Снова повисла тишина.

– Немино вонючее вымя, – пробормотал сэр Радомир, потирая лицо.

Брессинджер испустил громогласный вздох.

– Ладно, – сказал он. – Тогда нам лучше поспешить.

Вчетвером мы пересекли часовню и подошли к двери. Брессинджер уже собрался было взяться за ручку и распахнуть ее, как вдруг замер. Сразу за порогом раздался громкий голос. Генрих зарычал, его шерсть встала дыбом.

– …наверное, в туннели, милорд, и пяти минут не прошло, – произнес говоривший, и вслед за этим послышался звон клинка, вынимаемого из ножен. – Но даже если и нет, то проверить стоит.

– Да вы шутите, – со злостью буркнул сэр Радомир.

И он, и Брессинджер отступили на шаг и наставили оружие на дверь. В моих руках был один лишь дирк, и я, чувствуя себя недостаточно вооруженной, встала позади них. Я вдруг совершенно уверилась в том, что сейчас мы погибнем, но страх не успел пустить корни слишком глубоко.

– Вы двое, оставайтесь здесь, – произнес за дверью знакомый голос. У меня внутри все сжалось.

Дверь в часовню распахнулась. На пороге показался разгневанный священник.

Это был Бартоломью Клавер.

– Вы, – зарычал он на нас. За ним с мечами в руках маячили двое храмовников.

На миг повисла мучительная пауза.

– Генрих, фас! – крикнул сэр Радомир.

Пес прыгнул на священника сбоку и повалил на пол часовни. Клавер, не заметивший пса в тени, выругался и упал, сильно ушибившись о каменные плиты. Я всем сердцем надеялась, что Генрих перегрызет ему глотку, но не успел пес обагрить клыки, как Клавер выпалил одно-единственное слово, которое заставило нас всех замереть. Казалось, что этот звук эхом разнесся как по миру смертных, так и по священным измерениям. Из боевого пса, исходящего слюной, Генрих вмиг превратился в перепуганного щенка и выбежал из часовни, прижав к голове уши и поджав хвост.

Клавер выпрямился; на его лице бушевала ярость.

– Не давайте ему говорить! – крикнула я.

Сэр Радомир бросился вперед. Перехватив Клавера за талию, он снова повалил его на пол. Священник, раздавленный тяжелым, закованным в кольчугу шерифом, не смог отчетливо проговорить новое заклинание, а вместо этого хрипло выдавил его.

Храмовники, оставшиеся за порогом, уже двинулись вперед, и Брессинджер, подскочив к двери, захлопнул ее. Он подпер дверь плечом, но его тут же отбросило назад, когда оба храмовника врезались в нее с другой стороны. Они неуклюже ввалились внутрь, согнувшись почти пополам.

– Хелена! – воскликнул Брессинджер, потеряв равновесие и сделав несколько неуклюжих шагов назад. Не дожидаясь, пока кто-нибудь из храмовников выпрямится, я бросилась на них с дирком, но мой неуклюжий выпад лишь порвал сюрко ближайшему из них. Его собрат поспешил махнуть наудачу мечом, однако тот ударился о шлем первого храмовника, отскочил и вонзился в деревянную дверь.

Брессинджер вернулся. Снова врезавшись в дверь, он захлопнул ее. Застрявший меч вырвался из руки дальнего храмовника и со звоном упал на пол. Я быстро схватила его, но сразу же взвыла от боли из-за того, что первый храмовник пнул меня сбоку в колено, вывихнув сустав. Брессинджер попытался насадить воина на свой грозодский меч, однако кольчуга легко остановила клинок. Второй укол в лицо храмовник смог отбить рукой.

Сэр Радомир продолжал бороться с Клавером. Священник бешено брыкался, но шериф был слишком силен.

– Убейте его! – закричала я, понимая, что это нужно сделать поскорее. – Ради Немы, убейте его!

Сэр Радомир схватил меч и подался назад, чтобы вонзить клинок в плоть Клавера, однако священник вдруг укусил шерифа за пальцы. Сэр Радомир закричал, отдернул руку, и Клавер смог произнести еще несколько колдовских слов, которые сотрясли мой череп изнутри и отбросили сэра Радомира назад. Шериф налетел на Брессинджера, и они вдвоем рухнули в дальнем конце зала на скамьи, которые тут же превратились в груду щепок.

Пнувший меня храмовник поднялся и шагнул вперед, чтобы расправиться с ними. Я воткнула ему клинок в мышцы ноги, а затем, когда он пошатнулся, нанесла сильный рубящий удар снизу вверх. Лезвие разрубило ему пах, прошло меж ягодиц и увязло в кишках. Храмовник заверещал и рухнул на бок, выкрутив при этом дирк из моей руки.

Клавер выпрямился и со злобой окинул взглядом зал. Снаружи не стихали крики «Пожар!», и я услышала, как грохочут по каменным плитам сапоги – храмовники уже бежали с ведрами ко