— А репертуар какой нужен… Я почему спрашиваю — кому-то русские народные песни нужны, кому-то — эстрадные… Романсы там, или еще что-то…

— А ты все это можешь исполнять? — удивилась она, — Ты прям… артист настоящий!

— Да прям там… Скажешь тоже — артист! Просто выступать приходилось, в концертах участвовал несколько раз…

— Как интересно! И ты вот… с таким опытом, да еще автор песен — поступил в пехотное училище? — продолжала пытать его Настя.

Потом помолчала:

— Я же говорю… ты — интересный! Что-то я не припомню… хоть и уже довольно долго в училище работаю, чтобы к нам поступал такой парень, с таким опытом. Нет, так-то талантливые курсанты встречаются, поют хорошо, танцуют. Но вот чтобы с опытом концертных выступлений…

Косову как-то все это было… не очень приятно. Чего греха таить — полагал, что он интересен именно как мужчина, а тут… как непонятная неведомая зверушка!

«Ага… певец ртом!».

— Хорошо… так во сколько приходить и насколько по времени должен быть рассчитан концерт? — довольно прохладно переспросил он.

Настя помолчала, продолжая разглядывать его, что становилось уже… немного раздражало это Косова.

— Хорошо! — как будто очнулась она, — Приходите к семи вечера! А что ужин пропустите — так не переживайте! У нас обычно женщины готовятся к такому, потому — голодными не останетесь, накормим вас, в благодарность. А по времени… ну-у-у… часов до девяти вечера, может — до половины десятого! Так-то кто-то и пораньше обычно уходит…

— Хорошо! Я понял, товарищ военврач второго ранга! К девятнадцати часам в пятницу, я и курсант Гиршиц прибудем в санчасть с инструментами! Разрешите идти! — вскинул руку к виску, холодно поинтересовался Косов.

Она опять удивленно подняла брови:

— Хорошо! Иди…те, товарищ курсант…

«Не… ну а на что ты рассчитывал? Что она вот так… бросится в объятья? Ага… наивный! Хотя… может я и не прав, а? Ну явно же была рада видеть. Только вот… причина этого разговора — не та, которой был бы рад!».

На перерыве, отловив Юрку, он довел до того диспозицию.

— Концерт часа на два. Это, вообще-то, много. Но! Нам с тобой не со сцены выступать, все будет довольно камерно. Женщины устраивают посиделки, вот и хотят совместить. Так что — слушаю твои предложения!

Юрка сдулся всем видом:

— Иван! А нельзя… как-то отказаться от такого? Я вообще-то не артист какой-нибудь… И на то выступление настраивался… не знаю как. А тут и опять!

Косов хлопнул Гиршица по плечу:

— Ты, Юрец, воспринимай это все, как репетицию перед училищных концертом. Вот там действительно придется выступать со сцены!

— Ага! Там всего одна песня, а здесь вон… два часа играть и петь!

— Я же тебе говорю — посиделки, непринужденная обстановка! Красивые женщины вокруг! Опять же — котлетки, салатики. Разве ж плохо, а? А отказываться — уже поздно. Нехорошо выйдет! Да и отношения портить с санчастью — так себе тема! Как забабахают тебе клистир! Или прицепятся к чему-нибудь и начнут уколами задницу дырявить. Да и канцелярия еще… там, если тебе неизвестно, готовят все документы! Приказы, характеристики… Так что — не стоит с ними ругаться! Может быть — чревато!

Гиршиц стоял понуро и слушал.

— А нет? Так — нет! Я и один отработаю. Только сложнее это, конечно, будет. Вот уж не думал, что ты меня так вот… под танки бросишь! — продолжал «нагнетать» Иван.

— Да чего под танки-то? Придумал тоже…, - слабо возмутился Юрка.

— Ладно… уговаривать не буду. Хотя — очень мне будет не хватать твоей гармони! Очень! — сделал расстроенный вид Косов.

— Да я чего… я же — не отказываюсь… Ладно. Когда репетировать будем? — вздохнул Гиршиц.

— Ну а когда? У нас тобой времени — практически нет. Так что — после ужина, по вечерам, до вечерней поверки!

А Косова опять забрили в наряд, на отработку «подарка», врученного ротным. Теперь он руководил «дикой бригадой», разбирая завалы всякого разного хлама на хоздворе училища. Дело осложнялось тем, что была поставлена задача не только разобрать хлам, но и отсортировать его: что-то деревянное или бумажное — в кочегарку училища, «фтопку»; что-то — на возможный ремонт; а прочее — на выброс. Ко всему прочему, вся территория хоздвора была обильная засыпана снегом. И в процессе работы, нужно было, отсортировав хлам, снег сгрести, а потом и вывезти под откос, на гору, за забор училища.

«Тут, мля… не пару нарядов отработать! Тут — можно еще штук пяток получать смело. Фронт работ — позволяет все их здесь и погасить!».

Возясь со всем этим, Косов случайно разгреб кучу различных бумаг, предназначенных для сжигания. Какие-то запросы-ответы, еще какие-то отношения… Бланки…

«Бланки? А что за бланки? Ага… Пустые. Да тут уже и подпись начальника материально-технического обеспечения училища уже стоит! И печать в наличие! О как! За такое нужно голову отрывать! Вот… найдет такое шпиён Гондураса — и запишет: «Гарнизонному складу г. Омска Сибирского военного округа выдать подателю сего тушенки — пять ящиков, сгущенки — десять ящиков, прочих «вкусняшек» — без счета! Ах да… еще самую лучшую снайперку и десяток патронов — для отстрела Секретаря МГК Хрущева Н.С.»

«Возможно такое? Не знаю, но почему бы и нет? Но нам другое интересно… А что, если в таком бланке записать: «Курсант Косов командируется в «дыр-пыр-тырский» комбинат, для доставки «трень-брень-хрень»!». И все — для любого, самого въедливого патруля нахождение курсанта Косова вне стен училища — обосновано и легитимно! Ха-ро-о-о-шую весчь я, однако, надыбал! Нужную! Так… прячем эти бумажки под бушлат. Потом нужно их еще утюжком прогладить… и — «окейно!».

С Юркой по вечерам в подвальном помещении они успели «прогнать» кучу песен. Все очень облегчалось тем, что этот «еврейчик», как сказала тетя военврач, буквально на лету схватывал мелодию и практически без ошибок аккомпанировал Косову.

«Уникум! Таких в пехоту загонять — это как «мелкоскопом» гвозди заколачивать!».

— Юр! Я вот раньше как-то не спрашивал… А ты чего в пехотное-то пошел? — отдыхая на репетиции, спросил