я это знала, я бы не мучилась сама. Разве? Ведь я могу быть просто рядом…

И я ищу то, что может их отвлечь или занять хотя бы ненадолго.

Маму я стараюсь мотивировать на занятия творчеством. Рисую эскизы Сониных портретов, чтобы Мама потом могла написать эти сюжеты на холстах, масляными красками. Я знаю, как мама любит рисовать и знаю, как творчество может увлечь и даже излечивать душу. Хотя бы немного. Заказываю для неё краски, разбавители, холсты, этюдники, кисти. Готовлю маму к полету в космос:) А что, почти так и есть. К полету ее творческой души.

Мы проводим много времени с Сашей.

Я стараюсь как могу улыбаться, даже шутить. Обнимаю Сашу, мы много говорим, смотрим с ним наш любимый сериал, гуляем вместе.

Днём я терплю, скрываю, плачу украдкой. День кончается, и я ухожу плакать.

Глядя на Сонино фото, я даю волю чувствам. Теперь можно плакать сколько хочешь. Никто не услышит.

Сейчас 2 часа ночи, на календаре 1 сентября. Утром дети пойдут в школу.

Помню, когда Соня перешла во второй класс я предложила ей не ходить в школу 1-го сентября. И вместо Школьной линейки мы занялись творчеством. Я поставила свой мольберт, разложила фрукты, и мы учились рисовать натюрморт с натуры. Эти фотографии у меня сохранились до сих пор. И иногда я думаю, что именно так и нужно было проводить время вместо того, чтобы снова и снова отправляться в это ужасное место под названием «Государственное унитарное образовательное учреждение».

Соня больше не должна ходить в это место. Она больше не будет страдать и бояться. Больше не будет этого стресса, этих ссор и критики. Не будет больше одиночества и страха быть не такой как все. Не будет больше не понимания «за что?» и мыслей о том, что ты слабая, глупая, что ты неудачница и ничтожество.

Вот что я сделала со свой девочкой.

Через двое суток, будет ровно 6 месяцев, как я убила ее.

И от этого мне так погано, что мысль о том, чтобы сдохнуть поскорей, скоро превратится в мечту. Как там у Билли Айлиш: “Я видела сон, что умерла. И это было лучшее, что случилось со мной».

2 сентября 2022

День 130. Второе число

Сегодня обычный день.

Проснулись рано, как обычно. Темно ещё. Темно и холодно. Но надо вставать, собираться. Впереди новый день.

Я расчесываю волосы. Длинные, шелковистые волосы. Я ничего не вижу, и действую наощупь. Нужно торопиться. Вот-вот позвонит Саша, и скажет, что он уже подъехал. Вот и готово. Волосы собраны назад — длинная коса. Причёска готова.

Я обнимаю ее сзади. Крепко. Я держу ее так, потом надо отпустить… Саша ждёт внизу, чтобы отвезти ее в школу.

Она собирается очень быстро. Я выхожу попрощаться с ней, а она уже надевает портфель. Уже стоит на пороге в своём тёплом серебристом пуховике. Хоть на календаре и весна, в Питере все ещё хозяйка Зима.

Синяя шапочка и шарф-снуд, которые мы всего пару недель назад выбрали в магазине. Чёрный портфель — мой бывший рюкзак. Она не была притязательна в вещах. Была рада всему, что я дарила ей или мы покупали в магазинах. Она не любила ходить по магазинам.

Сегодня после школы карате. А на физру идти не надо. Недавно болело ушко, и врач назначил капельки и дал освобождение от уроков физкультуры. «Пока, Буся!» — «Пока!» и она уходит. Я дома, работаю, занимаюсь домашними делами.

Надо написать моей маме… каждый день я думаю об этом. Вот-вот хочу написать, но не делаю этого. Я не писала ей уже очень давно. Меня мучает совесть, потому что я не хочу писать. Почему?… Мне страшно. Моя мама не из тех, кто утешает. Скорей наоборот. Боюсь, что страха будет так много, что он перельется через край, если я напишу. Придётся спорить, убеждать, успокаивать. И ещё чего-то. Не могу понять чего. Это и мешало мне написать ей так долго.

Неделю назад началась война. Я не сплю до 5 утра по ночам. Читаю новости, и что ещё хуже, комментарии людей к этим новостям… от этих комментариев еще страшнее… мир сходит с ума… Дети в школе тоже стали напряженные. Соня уже спрашивала о войне и что будет дальше. Я боюсь. Я не знаю, что будет дальше. Я не думала, что буду жить в такое время, когда моя страна нападет на другую страну.

Но написать маме надо. Просто узнать, как у неё дела. Как Здоровье. И я решаюсь. Простой диалог. Вроде обошлось без увещеваний, и без страхов. Обошлось…

Я ухожу на кухню, чтобы приготовить обед. Возвращаюсь к рабочему месту и вижу новые сообщения.

Снова от мамы.

Она пишет, что сейчас детям присылают ужасные, пугающие сообщения, что это очень опасно и нужно проверить Сонин телефон.

Я читаю и чувствую страх внутри. Он был там и раньше. Но теперь чувствую, как он просыпается. Чёрный страх, медленно расползается и я понимаю, что уже поздно сопротивляться. Я не хочу лезть в Сонин телефон. Меня буквально воротит от этой мысли. Но теперь… глупо врать, что меня это не беспокоит… и я думаю, может она права? И я вдруг соглашаюсь с мамой. Соглашаюсь со своим страхом. Я отвечаю ей, что посмотрю сегодня Сонин телефон. Ну вот и все. Остались считанные часы.

Я рассказываю Саше о разговоре с мамой.

Что нам делать? Проверить Сонин телефон?

Да. Мы оба решаем, что нам нужно это сделать. Но как? У Сони пароль на телефоне. И мы его не знаем. Придётся рассказать Соне об этой затее и попросить ее показать нам телефон. Так мы и решили поступить. Я должна все сделать. Я всегда принимаю решения. Саша их всегда поддерживает.

Саша уезжает по делам. Я остаюсь одна. Работа отвлекает меня на несколько часов.

Время бежит быстро, скоро Соня вернётся из школы.

Она идёт из школы пешком сама. Самостоятельный мой человек. Пришла. Холодная, с румяными щечками. Обнимаю ее так, что ей трудно дышать. Это у нас такая шутка. Как дети обнимают кота крепко-крепко, а кот выдаёт сдавленное «мяяя». Так и я обнимаю ее, в пуховике, с рюкзаком за плечами и чувствую уличный мороз и холод ее румяных щёчек.

Она веселая, все хорошо. Двоек сегодня нет. Ура!

Хочешь кушать, Буся? — она раздевается и идёт мыть руки.

В