Ничего не просит, не требует, не обижается и всегда прощает.

Уроки. Опять эти уроки. И как всегда, задали так много…

Скоро ехать на карате.

Она прибежала ко мне и что-то смешное рассказывает. Я смеюсь, она тоже. Веселый мой человечек. Я хочу заплести ее еще раз, убрать выбившиеся прядочки, которые, наверное, мешают и лезут в глаза.

— Да ничего, не надо, Мама, и так нормально.

Я тянусь рукой убрать эти прядки, хочу прикоснуться к ней, но не успеваю. Она уже ускакала. Так и застыла я с вытянутой рукой, провожаю ее взглядом… Мгновения радости… Как в замедленной съемке…

Времени мало, пора снова собираться! Саша уже приехал и готов везти Соню на карате. По средам у Сони карате.

Я снова остаюсь ненадолго одна.

Саша возвращается. У него немного времени, потом снова нужно будет ехать за Соней, чтобы забрать ее с занятия и привезти домой.

Ах да… Сонин телефон… Внутри как будто что-то больно кольнуло. Я все ещё не хочу делать это. Но надо… я никогда не лезла в ее телефон, никогда не проверяла его. У меня не стоял родительский контроль, я не отслеживала Сонино местоположение. Соне это кажется нравилось, когда она с удивленным возмущением рассказывала о своих одноклассницах, которых таким образом жестко контролировали их родители. Я доверяла ей. Она очень добрая, очень хорошая. Она не желает никому зла, и кто пожелает и причинит ей его?

Урок карате скоро закончится. Пора за Соней!

Внутри что-то холодное. И все вокруг какое-то размытое. Не настоящее. Может я так странно все вижу и чувствую, потому что снова не выспалась?..

Я слышу, как поворачивается ключ в замке. Саша с Соней вернулись. Ещё немного времени. Ещё чуть-чуть. Я не хочу этого делать. Но нужно. И чего я так боюсь? Это же быстро. Взгляну просто, смогу убедиться, что там нет видео с оторванными солдатскими головами и закрою чат.

Я встаю и как будто на автопилоте иду к Соне в комнату.

Я рассказываю ей о том, что сейчас настало очень трудное, страшное время. Говорю о злых людях, которые пытаются использовать любые способы влияния на простых людей. А на детей влиять ещё проще. Рассказываю о том, что пару дней назад вышел новый закон, который запрещает отправлять заведомо ложную информацию о военных действиях. Любые новости, любые сообщения, даже фото или видео. Рассказываю о том, что дети, сами того не осознавая, часто делятся непроверенной информацией друг с другом. И все это очень опасно. И мне нужно убедиться, что все в порядке и никакие злоумышленники не воспользовались ее телефоном.

Она послушно отдаёт мне телефон. Я вижу на телефоне пароль и прошу его снять. Лишь раз она взглянула на меня с опаской. Я понимала, что в их чатах может быть и пошлое, и скабрезное. Половое созревание, сексуальное воспитание нынешних детей порой опережает по знаниям и осведомленности своих родителей. И я улыбаюсь ей: «Соня, меня это не интересует. Ваши шутки на эту тему. Меня волнует только то, что может нанести вред тебе и всей нашей семье». И тогда она снимает пароль и отдаёт мне телефон.

Я уношу его в другую комнату и кладу на столик у кровати. Посмотрю потом…

Уже вечер. Снова темно. Скоро спать. Мы с Сашей по вечерам перед сном играем в PlayStation. Ну как играем. Саша играет, я смотрю. Бессмысленное, бессознательное состояние. Не могу и не хочу думать. Не хочу боятся. Лимб — когда ты и не живешь и не умер. Вот так я чувствую себя каждый вечер, уставившись в экран огромного телевизора. Или не только по вечерам?.. как будто жизнь стала одним длинным, тягучим сном. И я все никак не могу проснуться…

Телефон лежит на прикроватном столике. Он лежит, повернутый экраном вниз. Розовый силиконовый чехол. Я вижу его. Я знаю, что должна посмотреть. И никак не могу решиться.

Соня пришла. Она уже в пижамке. Синяя, в клеточку. Это была моя пижама, но Соня подросла, и я отдала ей ее. Ей очень идёт. Тёплая, фланелевая пижамка.

Идёт кушать, а потом будет умываться и спать. Все, как всегда. Сегодня не стану ей читать перед сном, уже поздно. И порисовать сегодня не успели. В дни карате не успеваем рисовать или читать. Обнимаю ее за пузико. И слышу, как бьется ее сердечко. Впереди ещё час приготовлений ко сну, а потом делительные нескончаемые обнимашки, веселые ежики и розовые гуси. Все наши ежевечерние присказки и шутки. Тёплое ее дыхание, мой любимый запах ее кожи и волос. Ее шелковистые волосы, нежные ее ручки, которые каждую ночь так крепко обнимают меня перед тем, как я пожелаю ей спокойной ночи.

Пока она ест и умывается, я беру ее телефон. Я открываю первый же чат и меня прошибает как от удара током…

Еще и ещё… и снова… это просто шокотерапия… я медленно передаю телефон Саше: «Посмотри…» он берет телефон и читает. И я понимаю, что у него такая же реакция.

— Что нам теперь с этим делать?.. — спрашиваю я его и вижу, что он тоже как в тумане…

— Я не знаю…

Как будто наше такое тёплое и нежное, призрачное счастье рухнуло… или его и не было никогда, и мы все это придумали? — вот что промелькнуло в моей голове. Нет, не может быть! Я знаю, она не такая, она нас любит, это какое-то недоразумение. Она добрая, нежная милая девочка, которая не желает никому зла. Да… она и правда не желает зла… но желают другие. А она… просто игрушка для битья?.. сознательно принимает роль жертвы? Может ее заставили? Может… нет… я не понимаю… мой веселый ёжик? Моя Буся? Мой рыженький котик? И вот это все… как это возможно?…

Возвращается Соня. Я, наверное, выгляжу просто ужасно, потому что у неё испуганный взгляд:

— Мамочка, что с тобой?…

— Ничего… просто устала…

Она пытается меня обнять, но я не могу. Я в ступоре. Я в шоке…

— Иди спать, Соня…

Голос металлический, холодный.

Она уходит, опустив голову.

Мы продолжаем читать. И все больше опускаемся во что-то чёрное, страшное. Страх. Тот самый страх, который проснулся сегодня днём. Теперь он полностью захватил нас и превратился в холодный ужас.

— Буди ее! Она ещё не спит. Зови ее! — говорит таким же ледяным голосом Саша.

— Подожди, может подождём?