Посланница остановилась, перевела дух. Мы ждали. Я увидела, как она сглотнула и повернула лицо к моему отцу.

– Доволен? – спросила она слабым голосом. – Веришь, что я истинная посланница?

Я была права. Она не видела его.

Отец дернулся, словно от укола булавкой.

– Да… да, конечно. Я тебе верю. Ты голодна? Может, выпьешь немного подогретого молока или съешь что-нибудь? – Он закрыл глаза на миг и замер в полной неподвижности. – Мы бы ни за что тебя не бросили, если бы знали, что ты еще здесь. Когда мы не смогли тебя разыскать, то решили, что тебе стало лучше и ты покинула нас.

Он не упомянул о том, как мы размышляли, не прячется ли она где-нибудь в доме, рассчитывая нас убить.

Каждый ее вдох сопровождался хрипом.

– Нет. Никакой еды. Слишком поздно для еды. – Она попыталась прочистить горло, и на ее губах ярче проступила кровь. – Нет времени, чтобы думать обо мне. Послание.

– Может, все же послать за лекаркой?

– Послание, – настаивала она. – Выслушай, а потом делай что хочешь.

– Ладно, послание… – уступил отец. – Я слушаю. Говори.

На мгновение она задохнулась, а потом розовая пена выплеснулась у нее изо рта и потекла по подбородку. Отец аккуратно вытер это краем моего одеяла. Я решила, что сегодня буду спать в его постели. Снова обретя способность дышать, девушка набрала воздуха и выдохнула:

– Он тебе рассказывал. Старые сны-пророчества предрекли нежданного сына. Тот, кто меня послал, когда-то решил – это ты. Но теперь он так не думает. Он верит, существует еще один. Сын, которого не ждали, на которого не рассчитывали. Мальчик, который потерялся где-то по пути. Он не знает, где, когда и какая женщина его выносила. Но надеется, что ты его найдешь. Раньше, чем это сделают охотники. – Ей не хватило дыхания. Она закашлялась, разбрызгивая кровь и слюну. Закрыла глаза и умолкла, сосредоточившись на том, чтобы просто дышать.

– У Шута был сын? – недоверчиво проговорил отец.

Она резко кивнула. Потом покачала головой.

– Его, и не его. Белый-полукровка. Но возможно, он сделается настоящим Белым. Как я. – Она задышала ровнее, и я решила, что больше мы ничего не услышим. Но девушка вновь судорожно втянула воздух и продолжила: – Ты должен его разыскать. Когда найдешь нежданного сына, оберегай его. Никому не говори, что он у тебя. Никому не рассказывай о своем задании. Только так он будет в безопасности.

– Я его найду, – пообещал отец.

Она слабо улыбнулась, показав розовые зубы.

– Теперь я пошлю за лекаркой, – прибавил отец, но девушка вяло покачала головой:

– Нет. Еще кое-что. Воды, пожалуйста.

Он поднес чашку к ее рту. Она не пила, просто поболтала воду во рту и позволила ей вытечь. Он снова вытер ей подбородок.

– Придут охотники. Может, будут вести себя как друзья. Или замаскируются. Заставят тебя поверить, что они друзья. – Она говорила короткими фразами, тяжело дыша. – Никому не доверяй нежданного сына. Даже если скажут, что пришли за ним, чтобы забрать его туда, где ему будет хорошо. Жди того, кто меня послал. Он придет за ним, если сможет. Так он сказал, когда отправлял меня в путь. Так давно… почему он не добрался сюда раньше меня? Боюсь… Нет. Я должна верить, что он все еще в пути. Он спасся, но они станут за ним охотиться. Когда он сможет, то придет. Но медленно. Он должен избегать встречи с ними. Это займет время. И все же он доберется сюда. До той поры найди нежданного сына и оберегай.

Мне показалось, она не верит собственным словам.

– Где я должен его искать? – нетерпеливо спросил отец.

Девушка чуть покачала головой:

– Не знаю. Если он и знал, то не подсказал. Так было нужно, чтобы я его не выдала, если меня поймают и станут пытать. – Она повернула голову на подушке, ее слепые глаза искали моего отца. – Ты его найдешь?

Он взял ее за руку и осторожно сжал:

– Я разыщу его сына и буду его оберегать, пока он сам сюда не доберется.

Солгал ли он, чтобы ее успокоить?

Посланница закрыла глаза – лишь тонкие серые полумесяцы проглядывали между сомкнутыми веками.

– Да. Такой ценный. Он им очень нужен. Ради него они будут убивать. Если они заберут его… – Она сморщила лоб. – Так же, как со мной. Как с орудием. Выбора не будет. – Ее ресницы затрепетали, глаза открылись, и странный, бесцветный взгляд как будто встретился с его взглядом. – Я родила троих детей. Ни одного не видела, не держала в руках. Их забрали. Как забрали меня.

– Я не понимаю, – сказал отец, но отчаяние на ее лице заставило его исправиться. – Я понял достаточно. Я его найду и сберегу. Обещаю. Теперь давай устроим тебя поудобнее, и ты отдохнешь.

– Сожги мое тело, – настойчиво проговорила она.

– Если до этого дойдет, так и сделаю. Но это не…

– Дойдет. Мой спутник проверил раны. Я тебе сказала. Что туда попало, обратно не выйдет.

– Яд?

Она качнула головой:

– Яйца. Они уже вылупились. Пожирают меня. – Она поморщилась и снова начала кашлять. – Прости. Сожги постель. Со мной. – Ее глаза открылись, и слепой взгляд начал блуждать по комнате. – Вынеси меня наружу. Они кусают и зарываются под кожу. И откладывают яйца. – Она выкашляла что-то розовое. – Наказание для предателя. – Она моргнула, и из уголков ее глаз потекли красные капли. – Измену не прощают. Наказывают смертью, неотвратимой. Медленной. Она длится неделями. – Она вздрогнула всем телом, начала корчиться. Обратила слепой взгляд к отцу. – Боль усиливается. Опять. Я не вижу. Они едят мои глаза. Кровь течет?

Я услышала, как отец сглотнул. Он присел возле кровати, и его лицо оказалось вровень с лицом девушки. Он выглядел спокойным; я не могла понять, что он чувствует.

Он негромко спросил:

– Так это конец? Это все послание?

Она кивнула. Повернула голову в сторону отца, но я знала, что она его не видит. На ее ресницах повисли рубиновые капли крови.

– Мне конец. Да.

Отец вскочил. Повернулся, словно желая выбежать из комнаты, но вместо этого схватил пустой кувшин и сурово проговорил:

– Би, мне нужна свежая холодная вода. И чашка уксуса. И… – Он помедлил, раздумывая. – Ступай в оранжерею Пейшенс. Принеси мне две двойных горсти мяты, которая растет возле статуи девушки с мечом. Ступай.

Я взяла кувшин, свечу в подсвечнике и ушла. В темноте коридоры казались длиннее. В кухне было полно зловещих теней. Уксус хранили в большом глиняном кувшине, и все сосуды, в какие можно было его набрать, стояли слишком высоко для меня. Пришлось двигать скамьи и забираться на них. Оставив тяжелый кувшин с водой и уксус в кухне, я пустилась в путь по спящему дому в оранжерею Пейшенс. Нашла мяту и принялась поспешно рвать, заполняя подол ночной рубашки ароматными листьями. Потом прибежала обратно в кухню, одной рукой держа свечу, а другой – придерживая подол рубашки с мятой. В кухне я завязала мяту в чистое полотенце и взяла узел в зубы. Свечу бросила и одной рукой прижала к себе тяжелый кувшин с водой, а другой – тот, что с уксусом. Я спешила как могла, стараясь не думать о червях, пожирающих меня изнутри. К тому времени, когда я достигла своей комнаты и положила все на пол, чтобы открыть дверь, мне уже не хватало дыхания. Я чувствовала себя так, словно всю ночь бегала.