Короткое прощание, скрежет включаемой первой передачи и операция, не без юмора названная «Щитомордник», началась. Примерно через час движения по тряской, давно не ремонтировавшейся дороге, и машина замерла у обочины. Продремавший почти всю дорогу Хромов от толчка очнулся и приоткрыл заспанные глаза.

– Приехали, – повернулся к нему водитель. Как и заказывали, до Глубокого отсюда ровно три километра. Хотелось бы знать, и чего вас понесло в такую дыру? – добавил он, явно не рассчитывая на правдивый ответ. Сюда ведь даже автолавка уж год как ездить перестала. И лично мне совершенно непонятно, почему там ещё народ держится.

Пригревшийся в тёплом салоне, Илья буркнул в ответ что-то неразборчивое, неохотно приоткрыл дверцу и с тоской взглянул на раскисшую колею.

– Может быть, подвезти вас поближе?

– Нет, спасибо, – отрицательно покачал Илья головой, – доктора советуют мне чаще двигать ножками, иначе геморроя не избежать.

Водитель, который в начале пути представился как Степан Всеволодович, недоверчиво хихикнул: – Скажете тоже, геморрой, при вашем-то сложении!

Илья ничего не ответил. Он вышел, распахнул боковую дверцу машины и принялся пристраивать на спине увесистый рюкзак. Степан вышел тоже. Помогать облачаться Илье он не стал, но зато подал ему карабин, перевернув его почему-то стволом вниз.

– Что, так здесь принято носить ружья? – поинтересовался Хромов, вешая его на плечо.

Водитель утвердительно качнул головой: – Дожди здесь частые, вода сочится в ствол, ржавчина по оружейным внутренностям расползается, короче сами понимаете…

Они некоторое время помолчали.

– Спасибо, что не расплескал меня по дороге, – Илья, прощаясь, первым протянул правую руку, – будь здоров.

Через минуту он уже шагал вдоль дороги по недавно скошенной стерне, обходя в изобилии встречающиеся ему на пути большие и малые разливы луж. Вскоре расстилающиеся справа и слева пейзажи заставили его забыть и о его задании и о прочих городских заморочках. Очистившиеся от автомобильных выхлопов лёгкие с удовольствием вдыхали прохладный, слегка сырой воздух и в душе у него наступило долгожданное умиротворение.

Дорога, судорожно виляя из стороны в сторону, неспешно поднималась к вершине обширного холма, достичь высшей точки которого ему удалось только через полчаса. Наконец тягун окончился и Хромов застыл в совершеннейшем восторге. Перед ним расстилалась громадная, диаметром не меньше чем в восемь километров округлая долина. Были прекрасно видны маленькие, словно бы игрушечные рощицы, разноцветные овражки и белесые от ещё не скошенного разнотравья луговины. Чуть левее уходящего в бесконечность просёлка была видна и та самая деревня Глубокое, которую он ещё в Москве наметил себе в качестве промежуточной базы, полагая, что иметь её совершенно необходимо для успешного хода поисковых работ.

– А ведь неплохо они здесь устроились, – с лёгким сожалением вздохнул он, – обводя пристальным взглядом раскинувшуюся перед ним панораму. Вот бы когда-нибудь приехать сюда просто на отдых, подлечить нервишки, да и вообще немного расслабиться.

Ремень карабина намял ему плечо, и он перекинул его ремнём через шею. Перевесив натёршее плечо оружие на грудь, Хромов, нутром предвкушая обед и скорый отдых, ускоренным шагом двинулся вниз. Он миновал довольно неплохо выглядевший, но неопрятно заросший навозом коровник, за оградой которого толпилось пришедшее на полуденную дойку стадо, и повернул на широкую деревенскую улицу. Справа и слева высились матёрые, срубленные из могучих деревьев избы, все как одна с подклетями и крепкими, любовно выкрашенными в синее и зелёное заборами. Хромов, заглянул через щель ближайшей к нему калитки и увидел копающуюся на недалёких грядках женщину. Он громко постучал. Та выпрямилась и, кинув в корзину несколько картофелин, заспешила к воротам. Звякнула задвижка и калитка распахнулась. Женщина несколько секунд молча рассматривала стоявшего неподвижно майора, затем как-то растерянно ахнула и с грохотом захлопнула её вновь.

– Эй, сударыня, – запоздало отреагировал Илья, – постойте же!

Но та уже опрометью вбегала на крыльцо своего дома. Недоумённо пожав плечами, он направился к следующему дому. Высокие резные ворота его были широко распахнуты и двое мужчин, по всей видимости, сам хозяин дома с сыном выгоняли со двора двух упитанных коров.

– На постой, случайно, не принимаете? – окликнул их Илья. Плачу сотню за день.

– Заходите, – неторопливо повернулся к нему пожилой.

Он сделал навстречу Илье два шага, одновременно поднимая, видимо для приветствия, свою правую руку, но в ту же секунду улыбка исчезла с его лица, будто её стёрли ластиком.

– Проходи дальше, бродяга, – зло буркнул он, вновь отворачиваясь, – что встал?

Ничего не понимающий майор с тяжёлым сердцем двинулся дальше и услышал только, как позади него с хрустом захлопнулись тяжёлые дубовые створки.

– Здесь, случайно, не старообрядцы ли живут? – спросил он сам себя. Если это так, то не видать мне ночлега как своих ушей.

Решив тут же проверить свою гипотезу, он быстро двинулся к двум женщинам, сидящим через дорогу на скамеечке. Но те не стали ждать его приближения, поспешно подхватились со своего места и, подобрав юбки, поспешили прочь, даже не ответив на его громогласное приветствие. Но, приученный долгой службой не сдаваться даже в подобных, совершенно дурацких ситуациях, Хромов своих попыток всё же не оставил. Он на удачу постучался ещё в двери несколько домов, но везде получал самый решительный и однозначный отказ. Улица вскоре окончилась, и перед ним осталось только одно, совершенно несуразное, и ни на что не похожее строение. Стояло оно, как бы на отшибе и было видно, что некогда вокруг него раньше грудились ещё несколько, к этому времени брошенных и почти неразличимых в яростных зарослях крапивы, построек. По своей форме постройка более всего походило на сильно уменьшенную копию пирамиды Хеопса. Но в отличие от неё была сделана не из каменных блоков, а из хорошо подогнанных брёвен. Поначалу Илья даже решил, что это какая-то специфическая, явно хозяйственная постройка, но тут же увидел, как из низенькой двери её шустро выскочила белобрысая девочка лет двенадцати.

– А вот и бежит мой последний шанс хоть где-то пристроиться, – решительно направился он к ней. Если не договорюсь с родителями этой малявки, то все мои задумки полетят в тар-тарары. Эй, шустрик, – окликнул он её возможно более дружелюбным голосом, – подойди поближе! Да не бойся, я добрый дядя.

Девочка отложил в сторону небольшой сучкоруб, которым она принялась рубить сложенный у плетня хворост, и несмело приблизилась.

– Тебя как зовут, рыжик? – поинтересовался Илья, спешно вытягивая из кармана, спущенного на землю рюкзака, шоколадный батончик «Марс». Конфеты любишь?

Девчушка мгновенно просияла и, выронив сухую ветку, подбежала к изгороди.

– Вот спасибочки, – прошептала она, бойко выхватывая батончик из его пальцев.