– Как тебе удалось так быстро заслужить такую любовь? – спросила я, даже не пытаясь спрятать сарказм.

– Я показываю им рай, – ответила Джаннула без следа иронии. – Люди так сильно жаждут света.

Она открыла дверь и направилась вверх по винтовой лестнице. Стены недавно побелили, а ступеньки покрасили голубой и золотой краской. На площадке второго этажа я заметила коридор, но мы продолжили подниматься. На третьем этаже мы приостановились. Там располагалась одна просторная комната, своды которой поддерживала широкая колонна, располагавшаяся посередине и напоминающая финиковое дерево. Узенькие бойницы заменили на застекленные окна, в камине горел огонь. В дальнем конце комнаты располагался стол, а перед ним стояли ряды табуреток, расставленные наподобие церковных скамей. Горожанки мыли потолок с помощью тряпок, накинутых на длинные палки, полировали дощатый пол и развешивали гирлянды из листьев лавра.

Джаннула снова потащила меня за собой вверх по лестнице. Наконец мы оказались на пятом этаже, в конце короткого коридора виднелись четыре голубые двери. Она открыла одну из них, показав мне клинообразную комнатку.

– Я скажу, чтобы твои вещи из старых покоев перенесли сюда, – сказала она, склонившись так близко к моему лицу, будто хотела меня поцеловать. – Конечно же, самая желанная комната достается тебе. Она находится прямо напротив моей.

К полудню ретивые паломники перенесли все вещи – инструменты, одежду, книги – из моих старых покоев в Сад Благословенных. Я следовала за ними по пятам и пыталась руководить, морщась, когда они ударяли спинет о ступеньки. Инструмент едва влез между стеной и узкой кроватью, флейту и лютню я уложила под него. Большую часть моих книг оставили во дворце, но мне сказали, что я могу пользоваться библиотекой Ингара, привезенной из Самсама и занимавшей весь седьмой этаж. Я затолкала ноты в сундук вместе с белыми холщовыми нарядами, которые вручила мне Джаннула.

Петли на моей двери пищали, словно неупокоенные духи убиенных котов. Половицы недовольно жаловались, стоило на них ступить. Я понимала, что с Джаннулой по соседству тихо улизнуть из комнаты будет затруднительно; говорить с Киггзом по тнику тоже предстояло с большой осторожностью. Хотя каменные стены и были толстыми, потолочные балки прилегали друг к другу неплотно. Любой разговор здесь могли подслушать.

Мне страшно хотелось связаться с принцем и узнать, чем он занимался после собрания и что делал сейчас. Попытается ли он увидеть Глиссельду? Он мог помочь мне и другими способами, например, разведать обстановку в городе и понять общественное отношение к нашим святым. Если город по-прежнему готовился к войне, верили ли люди рассказам Джаннулы о грядущей мирной эпохе?

А еще он мог попытаться найти моего дядю. У меня не было никакого желания, полагаться на прихоти Джаннулы.

У нее были дела, как и у большинства итьясаари. Я заглянула в каждую комнату, начав осмотр с самого верха, и выяснила, что двери здесь не запирают. Но встречала лишь паломников, занимавшихся готовкой и уборкой, пока не дошла до первого этажа. В побеленной комнате с запачканным сажей камином и маленьким окошком-бойницей, закрытым ставнями, стояла узкая кровать, на которой лежал Паулос Пэнде. Камба сидела в коляске рядом с ним.

Глаза Пэнде были открыты, но он меня не видел. Правая сторона его лица осунулась, как будто подтаяв. Камба держала его шишковатую, пораженную артритом руку.

Увидев меня, она грустно улыбнулась.

– Вы пришли. Извините, что не могу поприветствовать вас стоя. Я теперь не совсем та, что раньше. – Она смущенно прикоснулась к бритой голове. – Я буду носить траур, пока мы снова не станем самими собой.

Я прикрыла дверь, прошла по дощатому полу и поцеловала ее в обе щеки.

– Для меня такое облегчение узнать, что Пэнде жив, и вместе с тем мне так жаль, что вас привели сюда. Что произошло?

Камба перевела на меня серьезный взгляд темных глаз.

– Бедный Пэнде. Он не мог долго ей противостоять. Хоть у него и были умения, ему не хватало сил. Джаннула сделала из него марионетку. Он клал руки нам на головы, как делал раньше, чтобы доставать ее крючки, только теперь он, наоборот, помещал их внутрь наших сознаний. Если кто-то отказывался, он угрожал, что нанесет самому себе вред. – Камба смотрела на старого жреца нежно и печально. – В те краткие мгновения, когда он приходил в себя, он молил меня не поддаваться и позволить ей убить его. Но он мой духовный отец. Я не могла такого допустить.

Дверь за моей спиной открылась, и я вздрогнула, но это был всего лишь Ингар, который нес в руках охапку дров и щепок для растопки. Он склонил голову в знак приветствия и начал разжигать огонь. На его лице застыло выражение рассеянного довольства.

Камба смотрела на него остекленевшим взглядом.

– Она поймала нас всех и однажды ночью отправила в гавань. Мы украли рыбацкую лодку. Я думаю, когда нас хватились, мы уже успели доплыть до середины залива.

– Но она не могла вселиться во всех вас сразу, – возразила я, как будто могла изменить прошлое, сказав ему, что оно было невероятным.

– В этом не было необходимости, – пояснила Камба. – У некоторых не остается никаких барьеров, когда она забрасывает крючок. Так произошло с близнецами, Флоксией и Миной. Она как будто меняет местами стрелки компаса в их головах, и север внезапно становится югом, а запад – востоком. В таком состоянии их можно вести куда угодно. Брасидас может разделять свое сознание. Он не пускает ее в самые важные области, но он очень стар. Что он может сделать против Мины с ее мечами? Что могу сделать я?

Это был мрачный вопрос. Мы сидели в тишине, наблюдая за тем, как Ингар раздувает новорожденное пламя.

– Когда мы уже почти добрались, – продолжила Камба еле слышно, – Абдо выпрыгнул из телеги и убежал в Королевские леса. Я думала, что Джаннула заставит его вернуться или отправит за ним Мину, но тут Пэнде вскочил на ноги и стал кричать, сражаясь с ней в своей голове. Мы это почувствовали – не знаю каким образом. Он метнул в нее свой огонь и обжег всех нас. – Она погладила шишковатую руку старика.

– Это его сломало, – прошептала я в благоговейном ужасе. Он отдал все, что у него было.

– Зато Абдо сбежал, – проговорила Камба, подняв палец. – Это дает мне силы. Возможность бороться есть всегда, а она не может предвидеть все. Наше преимущество в том, что мы разные.

Затрещал огонь в камине. Ингар с растерянным выражением лица отошел назад. Камба мягко позвала его по имени; он подошел и опустился на пол у ее ног, прислонив голову к ее колену.

– Когда я заглядывала к вам вчера, я увидела… то, что вы хотели мне показать. – Я не хотела произносить словосочетание «воспоминание-жемчужина» в присутствии Ингара. Он мог сообщить Джаннуле все, о чем мы говорили. – Расскажете мне об этом?

Я прочитала в темных, серьезных глазах Камбы, что она меня поняла.

– Это была его идея. Он сложил все самое важное в уголок сознания, запечатал его, чтобы она не могла пробраться, и предоставил ей все остальное. Он понимал, что долго не продержится. В его мозгу остались старые трещинки, и она влилась в них, как расплавленное серебро в пустой муравейник. Я удивлена, что его план до сих пор работает, но я не знаю, сколько еще это продлится.