— Нет, — заявила Доротея, выступив вперед. — Ты же сама сказала, что ущерб должен быть минимальным до тех пор, пока Джанелль не окажется в нашей власти.

Геката повернулась к Доротее. Сэйтан почувствовал весьма неприятную уверенность в том, что отвращение, ясно отразившееся на лице второй женщины, лишит первую возможности мыслить рационально.

— Пока Джанелль не окажется в наших руках, — с очевидным усилием повторила Геката. — Но это не значит… что он не может заплатить.

Повернувшись к нему, она подняла руку.

Во второй раз его пронзила боль, вызванная Кольцом Повиновения. Это само по себе было ужасно. Однако, услышав крик Люцивара, исполненный муки, но по-прежнему полный гнева, а затем превратившийся в боевой клич, когда ведьма наказала сына за деяния отца, почувствовал душевную боль, которая была во сто крат сильнее.

21. Кэйлеер

Деймон было пожалел, что Сюрреаль не было поблизости, когда Джеффри принес маленькую, богато украшенную шкатулку, которую доставили в Цитадель из Террилля. Потом предположил, что, поскольку сообщение гласило, что это «подарок» для Джанелль, присутствие Сюрреаль было необязательным. Но она моментально появилась, заявив, что тоже стала членом этой семьи и обладает таким же правом знать, что происходит, как и все остальные. К сожалению, девушка была права.

— Хочешь, чтобы я его открыл? — спросил он, обращаясь к Джанелль, которая несколько минут простояла, молча глядя на шкатулку.

— Нет, — с обманчивым спокойствием отозвалась она.

Джанелль подняла крышку с помощью Ремесла.

Они втроем уставились на мизинец на шелковой подушке — мизинец с длинным, выкрашенным в черный цвет ногтем.

— Что ж, дорогуша, я бы сказала, что этим все сказано — коротко и по делу, — произнесла Сюрреаль, уставившись на Джанелль. — Сколько других частей тела тебе надо получить, чтобы наконец сделать что-то?! Время истекает!

— Да, — произнесла Джанелль. — Время пришло.

Она шокирована, решил Деймон. Но затем взглянул в ее глаза — и не сумел подавить дрожь. Они словно превратились в сапфировый лед. За этой пленкой он увидел Королеву, миновавшую стадию холодного гнева, на который были способны мужчины. Зная, что именно нужно искать, и обладая способностью спуститься в бездну достаточно глубоко, чтобы почувствовать происходящие с девушкой изменения, Деймон понял, что маленький подарочек Гекаты пробудил хищную, смертоносную часть сущности Ведьмы окончательно. Перед ним уже была не молодая женщина, получившая палец своего отца в качестве требования сдаться. Она превратилась в хищницу, внимательно изучающую наживку, оставленную врагом.

Доротея и Геката видели только молодую женщину. Они не имели ни малейшего представления о том, с кем связались на самом деле.

— Идем со мной, — произнесла Джанелль, легонько коснувшись его руки и выходя из комнаты.

Однако даже сквозь пиджак и рубашку он почувствовал пронизывающий холод, исходивший от ее ладони.

Старательно сохраняя непроницаемое выражение лица, Деймон покосился на Сюрреаль — и ощутил некоторое беспокойство, прочитав в ее ответном взгляде неприкрытую ярость. Только тогда он осознал, что, несмотря на охвативший его пронизывающий холод, в комнате было тепло.

Джанелль не обнаружила ни единого внешнего признака охватившего ее ледяного гнева, бушующего у самой поверхности, не выдала ни единой искры силы, собираемой для решающего удара. Ничего.

Он снова покосился на палец и, почувствовав тошноту, вышел из комнаты.

Будь они оба прокляты! — зло думала Сюрреаль, глядя на мизинец, лежащий в шкатулке. О, разумеется, на лице Сади на мгновение промелькнуло беспокойство, когда он впервые взглянул на это, с позволения сказать, содержимое, однако оно так же быстро исчезло без следа. А Джанелль? Ничего. Огни Ада! Она продемонстрировала куда больше гнева и беспокойства, когда Аарона донимала Венья! По крайней мере, тогда был этот ужасающий ледяной гнев, замораживающий все вокруг. А сегодня женщина получила частичку собственного отца — и ничего! Ничегошеньки! Никакой реакции!

Что ж, пускай. Если эти двое собираются играть в игру по таким правилам — их дело. Она носила Серый Камень и была весьма умелой убийцей. Нет никаких причин, способных помешать ей осторожно проникнуть в Террилль и вырвать Повелителя и Люцивара, а также Деймонара и Мэриан из рук этих сучек.

Сюрреаль прикусила нижнюю губу. Да, пожалуй, попытка спасти их всех может оказаться провальной.

Пусть даже и так. Придется немного поразмыслить, выработать какой-то план. По крайней мере, она сделает хоть что-то!

И возможно, пока она будет обдумывать этот план, можно поведать об этом небольшом эпизоде Карле и посмотреть, поведет ли себя Черная Вдова так же, как раньше, и будет ли она по-прежнему уверена, что эти двое собираются сделать хоть что-то.

К тому времени, как Деймон добрался до ее рабочего кабинета, лед, застлавший сапфировые глаза, успел разбиться на острые как лезвия осколки. И он увидел в них нечто страшное: холодную, неприкрытую ненависть.

— Что, по-твоему, произойдет теперь? — с внешним спокойствием поинтересовалась Джанелль.

Деймон засунул руки в карманы брюк, чтобы скрыть их дрожь, и аккуратно прочистил горло.

— Я сомневаюсь, что произойдет что-то еще, по крайней мере пока посланец не вернется в Хейлль и не отчитается о выполненном задании. Время близится к полудню. Они не ожидают от тебя немедленного принятия решения. Поэтому пара часов у нас есть. Может, даже немного больше.

Джанелль принялась медленно мерить комнату шагами. Казалось, она спорит о чем-то сама с собой. Наконец девушка вздохнула, словно признавая поражение, и перевела взгляд на Деймона.

— Ткачиха Сновидений прислала мне сообщение. Она сказала, что треугольник должен оставаться вместе, чтобы выжить, что у двух других сторон не хватит сил без помощи зеркала — и зеркало сохранит их всех.

— Зеркало? — насторожившись, переспросил Деймон.

— Ты — зеркало своего отца, Деймон. Ты — третья сторона треугольника.

В его сознании вспышкой промелькнул образ Терсы, которая много лет назад вычерчивала линии на его ладони, объясняя сложное устройство четырехгранного треугольника Крови. Отец, брат, любовница. Только не о любовнице шла речь. Терса ошиблась в маленькой детали — не Джанелль была зеркалом отца, а он сам. И в центре стояла не Тьма и не мечта, как он полагал. Ведьма.

— Отец, брат, любовник, — пробормотал он.

Все стало на свои места. Три стороны и четвертая — центр треугольника, — которая правит всеми остальными.

— Именно, — отозвалась Джанелль.

— Ты хочешь, чтобы я отправился в Хейлль.

— Да.

Деймон медленно кивнул, внезапно почувствовав себя так, словно стоит на очень тонком, непрочном мостике в одно бревнышко и первый же неверный шаг отправит его в долгий полет в пропасть, из которой не будет возврата.