главная из них (или, иначе, второстепенная функция). Четыре вместе образуют развернутый символ целостности, самость в ее эмпирическом выражении. Одно из гностических божеств звалось Барбело[476], «бог есть четверка». Согласно раннехристианской идее, единство воплощенного Бога покоится на четырех столпах Евангелий (структура 3 + 1) точно так же, как гностический моноген (unigenitus, Единородный) стоит на tetrapeza (стол с четырьмя ножками). Христос – глава церкви. В качестве Бога он воплощает единство Троицы, а в качестве исторического Сына Человеческого и Антропоса выступает прообразом индивидуального внутреннего человека (вместе с тем он есть завершение, цель и целостность человека эмпирического). Так мы приходим к явно спонтанной картине иерогамии (Hierosgamos) на небесах, за которой следует рождение Спасителя и его земное воплощение.

752 Этому изображению свойственна четко обозначенная горизонтальная ось. Вертикальная же ось выражена четверицей и, более наглядно, нисхождением огня с небес. Сравнение с бомбежкой не столь уж надуманное, так как в момент написания картины эта возможность, что называется, витала в воздухе – и как воспоминание о прошлом, и как предчувствие будущего. НЛО в небе и примечательные события внизу образуют в совокупности поразительную вертикаль, которую можно истолковать как вторжение в мир некоего иного порядка. Без сомнения, крайне важен квинкункс, о котором говорилось выше. Эта чрезвычайно загадочная структура явно соответствует замыслу художника. Ему, несомненно, удалось передать безрадостность, холодность, безжизненность, космическую «бесчеловечность» и бесконечную заброшенность горизонтали, несмотря на ассоциацию с «городом». Тем самым подтверждается стремление подобного современного искусства делать объект неузнаваемым и отсекать сочувствие и понимание зрителя, который, отвергнутый и растерянный, чувствует себя одиноким и предоставленным самому себе.

753 Психологический результат в немалой степени схож с результатами теста Роршаха, когда чисто случайная и иррациональная картина обращается к иррациональным силам воображения и вовлекает в игру бессознательное наблюдателя. Когда экстравертный интерес подавляется таким вот образом, происходит возвращение к «субъективному фактору», а энергетический заряд последнего увеличивается; это явление очень четко наблюдалось в первых ассоциативных тестах. Обособленное слово-стимул от экспериментатора сбивает испытуемого с толка, ибо оно может иметь более одного значения. Испытуемый теряется, не знает, что отвечать, и этим объясняется необычайное разнообразие ответов, наряду, что еще важнее, с изрядным количеством нарушенных реакций[477], обусловленных вторжением бессознательных содержаний.

754 Отторжение интереса вследствие непонимания ведет к его интроверсии и констелляции бессознательного. То же воздействие оказывает и современное искусство. Следовательно, мы можем приписать этому искусству сознательное (или бессознательное) намерение отвести взгляд смотрящего от понятного и приятного мира чувств и навязать откровения бессознательного в качестве своего рода замены утрате человеческого окружения. Такова, к слову, и цель ассоциативных экспериментов и теста Роршаха: они призваны предоставить сведения о «задворках» сознания – и достигают в этом больших успехов. Экспериментальная установка современного искусства, по-видимому, ставит перед зрителем следующие вопросы: «Как ты отреагируешь? Что ты об этом думаешь? Какая фантазия приходит тебе на ум?» Иными словами, современное искусство меньше заботится о создаваемых картинах, но больше о зрителе и его непроизвольных реакциях. Зритель вглядывается в краски на холсте, его интерес пробуждается, но все, что предстает взору, – это продукт, который не поддается человеческому пониманию. Зритель чувствует разочарование, его вынуждают к субъективной реакции, которая выражается во всевозможных восклицаниях. Любой, кто знает, как истолковать эти возгласы, узнает многое о субъективной расположенности зрителя, но почти ничего не узнает о самой картине. Для него это будет фактически психологический тест. Быть может, такое определение пренебрежительно, но оно будет таковым лишь для тех, кто рассматривает субъективный фактор как помеху и источник неудобств. Если же человека интересует собственная психика, он попытается подвергнуть свои констеллированные комплексы более тщательному изучению.

755 Так как даже самая смелая фантазия творческого художника, при всем стремлении выйти за рамки понятности, неизменно ограничена пределами нашей психики, то в картинах вполне могут появляться неведомые формы, которые будут указывать на те или иные ограничивающие и предопределенные факторы. Таковыми в работе Танги являются квинкункс, четверица со структурой 3 + 1 и «небесные знаки», круги и сигарообразная форма – если коротко, архетипы. В своем желании выйти из мира видимых и умопостигаемых явлений и ринуться в безбрежность хаоса современное искусство еще сильнее, чем психологические тесты, пробуждает комплексы, «отслоившиеся» от личности и предстающие в том виде, какой они имели изначально, то есть в виде первичных влечений. Они обладают надличностной, коллективно-бессознательной природой. Личные комплексы возникают везде, где налицо конфликт с инстинктивной предрасположенностью. Это точки ошибочной адаптации, их раздражение высвобождает аффекты, которые срывают маску приспособленности с лица цивилизованного человека. Похоже, к той же цели косвенно стремится современное искусство. При всей зримости крайнего произвола и беспредельного хаоса утрата красоты и смысла компенсируется в нем усилением бессознательного. Поскольку же психика не хаотична, поскольку она следует естественному порядку вещей, можно ожидать, что рано или поздно возникнут формы и закономерности, указывающие на этот порядок. Судя по всему, это и происходит в примерах, которые мы обсуждали. Как бы случайно в хаосе возможностей появляются неожиданные упорядочивающие принципы, которые восходят к извечным психическим доминантам, но которые при этом вызывают в воображении коллективную фантазию, типичную для нашего технического века, и «помещают» ее в небеса.

756 Картины подобного рода встречаются довольно редко, но общего уклона этот факт не меняет. Если уж на то пошло, относительно немногие люди видели НЛО воочию, однако в обилии слухов о «тарелках» не может быть ни малейших сомнений. Эти слухи даже привлекли внимание трезвомыслящих военных специалистов, хотя «тарелочные» байки по своей абсолютной неправдоподобности превосходят все то, что было мною сказано в истолкование картин. Любой, кто хочет получить самостоятельное представление о мании слухов об НЛО, должен прочитать книгу Эдгара Сиверса «Летающие тарелки над Южной Африкой». Да, эта книга не лишена недостатков, но позволяет оценить те усилия, которые должен предпринять разумный и благонамеренный человек, чтобы примириться с идеей НЛО. Это, несомненно, сложный вопрос, который заставил автора предпринять обширные изыскания. К сожалению, книге недостает понимания психологии бессознательного, без которой, смею заявить, все попытки объяснить явление обречены на провал. Автор приводит множество древних и современных объяснений, которые исходят из научных и философских предпосылок, и не чурается, увы, неподвластных проверке теософских утверждений. Доверчивость и неразборчивость, которые в ином случае были бы сочтены пороками, здесь служат полезной цели объединения разнородных рассуждений о проблеме НЛО. Всякий, кто интересуется психологией слухов, с пользой для себя прочитает эту книгу, поскольку она предлагает всесторонний обзор психической феноменологии НЛО.

4. Предыстория появлений НЛО

757 Хотя об НЛО публично