Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Веня, – выдохнул он и сжал руку Венедикта. – Веня, мы должны спешить туда, должны им помочь. Рома и Джульетта…
– Все в порядке, – заверил его Венедикт. – Я тебе все объясню. Алиса, садись в автомобиль. Мы должны быть готовы.
* * *
– Мы освободимся и от Алой банды, и от Белых цветов, – продолжал Дмитрий.
Джульетта начала считать про себя, гадая, когда Венедикт сделает свой ход. Наверняка это будет скоро. Очень скоро.
– Вместо этого, – сказал Рома, – городом будут управлять чудовища.
Один из рабочих ударил его прикладом по голове, и он замолчал. Дмитрий и бровью не повел.
– Хорошо, что ты заговорил о чудовищах, – с самым невинным видом подхватил он. – Я как раз собирался объявить городу, что преподнесу ему два дара. Конец тирании гангстеров и… – Он показал на мешки у своих ног. До этого Джульетта их не замечала, но они были похожи на мешки с рисом или мукой, которые продавали на рынках. Они были завязаны и чем-то набиты до отказа. – Вакцина, которую я дам всем, кто верен мне.
Толпа зароптала, в глазах Джульетты вспыхнуло удивление. Значит, вот как он собирается разыграть эту карту. Точно так же, как Ларкспур, который одной рукой насылал на жителей города заразу, а другой предлагал спасение.
Лицо Джульетты обдувал холодный ветер, и она не отворачивалась, ерзая под веревкой, обвитой вокруг ее талии и притягивающей ее к столбу. Они не стали привязывать ее туго, ведь, по их мнению, через несколько секунд она все равно будет мертва. Ее руки были свободны, и она смогла дотянуться до винтовки, которую держал солдат справа от нее.
Дмитрий поднял свой револьвер.
– Этот момент войдет в историю, о нем напишут в книгах.
– Да, – сказала Джульетта. – Наверняка.
Сверху послышался булькающий звук – и это стало единственным предупреждением. В следующую секунду на толпу, на рабочих, на всю эту сторону улицы полился бензиновый дождь. От него у Джульетты ужасно защипало глаза, но она имела преимущество перед остальными – ей было известно, что это произойдет. Рабочий рядом с ней истошно завопил и закрыл руками глаза, оставив свою винтовку без присмотра. Джульетта тут же сдернула ее с его плеча и штыком разрезала веревку на своей талии. Штык царапнул ее бедро, потекла кровь, но Джульетта не обратила на это внимания. Она закашлялась – бензин попал ей в рот – и повернулась к Роме.
– Открой глаза, любимый. Для того чтобы сбежать, нам нужно видеть, что происходит.
Рома открыл глаза как раз в тот момент, когда Джульетта разрезала веревку на его руках.
– Что происходит? – спросил он, стряхивая бензин с рукавов.
Джульетта кивком показала на толпу, разрезая веревку на его талии.
– Смотри.
У них на глазах в толпе появились чудовища – их было пять. Тотчас раздались истошные крики – как и ожидала Джульетта, начался хаос. Обыватели бросились врассыпную, рабочие оставили свои посты. Грубо выругавшись, Дмитрий наконец заставил себя открыть глаза как раз в тот момент, когда бензиновый дождь прекратился, и закричал:
– Выпускай!
Но было уже поздно. Он опоздал. Еще до того, как из отверстий на спинах чудовищ посыпались насекомые, Джульетта бросила винтовку и, схватив Рому за руку, потащила его прочь. Внезапно Рома дернул ее вниз, заставил пригнуться, и пуля просвистела у них над головами.
Они оглянулись. Дмитрий стоял, нацелив в них свой револьвер.
– Ты должен был сдохнуть, – со злостью бросил он. – Насекомые должны были прикончить тебя.
– Меня не так-то легко прикончить, – ответил Рома.
Дмитрий не успел выстрелить снова – вокруг творился кромешный ад, тех, кто не смог убежать, настигала зараза. Джульетта скосила глаза. Женщина упала на колени и, не раздумывая, начала раздирать свое горло. К ней с воплем подбежал мужчина, ее муж, обнял ее мертвое тело и принялся горестно причитать. Затем он тоже вцепился в свое горло и упал на землю.
Дмитрий отталкивал от себя рабочих, которые бросались к нему, умоляя спасти их, затем тоже начинали разрывать свою плоть.
– Рома, – прошептала Джульетта. – Я думала, что спасаю тебя, но вряд ли мы можем просто взять и уйти отсюда.
Хаос. Полнейший хаос. Помимо Дмитрия, только Рома и Джульетта оставались неуязвимыми. Они были словно трое древних богов, стоящих посреди первобытного хаоса, но разве так было не всегда? Разве избранные в этом городе не всегда решали, кто достоин спасения, а кого можно бросить на произвол судьбы? И позволяли ему гнить и гноиться, лишь бы не пострадали те, кто наверху, лишь бы они не испытали неудобств.
Джульетта взглянула на Рому. А он уже и без того смотрел на нее.
Они могли бы уйти, могли бежать, пока внимание Дмитрия отвлечено, и жить дальше. Но пока Дмитрий жив и контролирует этих чудовищ, разве они могут почувствовать себя свободными? Она всегда будет думать об этом городе, об этих людях – о своих земляках, о своем народе, – страдающих от того, чему она могла положить конец.
– Либо вместе, либо вообще никак, дорогая, – прошептал Рома по-русски. – Я буду рядом с тобой, если мы сбежим. И останусь рядом, если мы станем сражаться.
Дмитрий злобно завопил и выстрелил в рабочую, упавшую у его ног. Крики затихали. Это была одна небольшая толпа, которую поразило помешательство. Но в последующие дни, недели, месяцы могут появиться новые толпы зараженных в других городах, по всей стране, по всему миру. И люди будут платить за это своей кровью.
Джульетта хотела быть эгоисткой, она хотела бежать. Но такова уж была их любовь – неистовая, жестокая и кровавая. И они любили этот город. Они не могли отречься от того, чему их учили с детства как наследников Шанхая, делящих его трон. Что останется от их любви, если они отрекутся? Как они смогут уважать себя, смотреть друг на друга, зная, что у них был выбор и они пошли против того, что составляло саму их суть?
Они не могли так поступить. И Джульетта знала – тот Рома, которого она любит, ни за что не позволит ей просто взять и уйти.
– Мы должны действовать быстро. – Джульетта достала из кармана зажигалку. – Ты меня понимаешь?
Умереть должен был не только Дмитрий. Это как раз было легко. Достаточно было подобрать одну из упавших винтовок.
Они должны были уничтожить чудовищ.
Рома посмотрел на Дмитрия – рабочие, досаждавшие ему, наконец испустили дух.
– Я всегда понимаю
