— Ты еще орел, — зло усмехнулся Давид. — Но я подожду, как отреагирует сам.

— Господин Кай Фэн очень занят, — на вопрос Снегирева с улыбкой сообщил секретарь-китаец.

— Дайте листок бумаги и ручку, — неожиданно нарушил молчание Петр. Изумленный секретарь выполнил его просьбу. Меркулов скорописью нарисовал на клочке бумаги несколько иероглифов и протянул записку секретарю. — Передайте это срочно господину Кай Фэну!

— Хорошо, — после некоторого колебания согласился секретарь и скрылся за дверью. Появился он буквально через несколько секунд и широко распахнул перед нежданными гостями дверь кабинета главы фирмы. — Прошу! Господин Кай Фэн ждет вас.

Снегирев прошел первым, за ним вошел Меркулов. Сидевший за столом средних лет китаец, в тонких золотых очках, встал и пошел им навстречу.

— О, господин Снегирев! Я вижу, кроме обещанного вы привезли мне еще и гостя. Неужели вам все удалось?

— Да, — со сдержанной гордостью ответил Сан Саныч, подав китайцу дискету. Тот повертел ее, рассматривая со всех сторон, и неожиданно сказал: — Я благодарен вам, господин Снегирев, а теперь прошу оставить нас с этим господином наедине. Подождите в приемной.

Если бы не приобретенная с годами выдержка, Сан Саныч, наверное, разинул бы рот от удивления, но он только кивнул и вышел, теряясь в догадках: о чем могут говорить наедине Меркулов и Кай Фэн?

— Когда ты «срисовал» меня? — предложив гостю кресло, вкрадчиво поинтересовался Кай Фэн.

— Достаточно давно, — усаживаясь, ответил Меркулов. — Правда, визуальный односторонний контакт был только в казино, когда ты притащил играть гривастого политика.

Кай Фэн причмокнул губами и сам начал сервировать чай на маленьком столике.

— Что с рукой? — он бросил быстрый взгляд на правое плечо гостя.

— Так, пустяки, думаю, скоро заживет.

— Так как и когда ты меня обнаружил? — наливая Меркулову чай, повторил свой вопрос китаец.

— Не скажу, — засмеялся Петр. — Хочешь учесть прежние ошибки?

— Несомненно! Было бы величайшей глупостью не сделать этого. Ты знал, что тебя везут именно ко мне?

— Конечно, — Петр пригубил ароматный чай. — И даже помню сорт твоего любимого чая.

— Ну, здравствуй, капитан Ершов! — привстал китаец и поклонился.

— Здравствуй, Тао-сянь! — в ответ привстал и поклонился Меркулов. — Честно говоря, я рад видеть тебя живым и здоровым.

— Э-э, — протянул китаец. — Ты немного заблуждаешься! Таосянь, или по-вашему «лодочник», давно умер, как, наверное, уже приготовился отправиться на небо и капитан Ершов? Естественно, прежде раскрыв тайну дискеты.

Петр от души расхохотался и, не спрашивая разрешения хозяина, взял из резной шкатулки на столе сигарету и закурил.

— Неужели ты думаешь, что я отдам настоящую дискету? — спросил он.

— Конечно, не думаю, — в тон ему ответил Кай Фэн. — Им, — он кивнул на дверь, — может быть, и не отдашь, а мне — обязательно!

— Ошибаешься!

— Ты надеешься уйти отсюда по-доброму? — прищурился китаец.

— Уверен! Как уверен в том, что если умер Тао-сянь, то жив офицер китайской разведки Туань-лин, внедренный своей спецслужбой в руководящее звено континентальных «Триад». И он не может не помнить о своем псевдониме «Лодочник»!

Кай Фэн задумчиво прихлебывал чай, словно осмысливая услышанное и решая: как ему поступить? Наконец он тихо сказал:

— Значит, капитан Ершов решил не умирать? И… его руководство знает об этом?

— Да. Полковник русской разведки Петр Меркулов жив и помнит, как и его руководство, о долголетнем и плодотворном сотрудничестве с майором Туань-линем.

— Полковником Туань-линем, — с улыбкой поправил Кай Фэн. Он откинулся на спинку кресла и довольно ухмыльнулся. — Надо полагать, русский разведчик тоже внедрен в свою мафию?

— Думай, что хочешь, — отмахнулся Петр здоровой рукой.

Китаец тоже закурил и, глядя на расплывающиеся кольца ароматного табачного дыма, предложил:

— Хочешь обменять жизнь на настоящую дискету? Я же не выпущу тебя!

— Выпустишь! Дискета спрятана в надежном месте и никому ее не найти, но я дал тебе очень похожую. Могу дать еще одну и твердо обещать, что ни здесь, ни у тебя дома никто никогда не узнает ни тайны полковника Туань-лина, ни тайны Тао-сяня-«лодочника». Если я исчезну, эти тайны станут достоянием многих.

— Вот так? — Кай Фэн, жадно затягиваясь сигаретой, взвешивал все «про» и «контра».

— Ты пытался «прощупать» офис и покалечил моих парней? — спросил он.

— Я, — не стал скрывать Меркулов. — И я готов предложить тебе, и предлагаю продолжить совместную работу.

— Естественно, под твоим руководством, — ехидно заметил китаец.

— А это смотря в чем, — обезоруживающе улыбнулся Петр. — Тут у каждого Сеньки своя шапка, как ты когда-то любил говорить.

Кай Фэн засмеялся и хлопнул его ладонью по колену, выражая восхищение памятью гостя.

Он встал, прошелся по широкому кабинету, слегка раздвинув жалюзи, зачем-то выглянул в окно и, не оборачиваясь, бросил:

— Если быть откровенным до конца, то я совершил непростительную ошибку! Прибыв сюда, мне первым делом следовало установить, где ты находишься, и ликвидировать тебя с помощью местных бандитов.

— Но ты же не сделал этого, — веско сказал Петр. — Мы ведь когда-то были не только сотрудниками, но и добрыми друзьями.

— Может ли быть дружба в разведке? — криво усмехнулся Кай Фэн. — Теперь ты выплыл из небытия и опять усаживаешь меня за весла, а сам норовишь взяться за руль в нашей утлой ладье.

— Поверь, это лучше, чем ладья Харона.

— Да, наверное, — подумав, согласился китаец.

Меркулов допил чай и закурил новую сигарету. Наверное, в приемной уже головы сломали, о чем так долго может беседовать глава фирмы, подмявшей под себя несколько сильных русских криминальных структур, с бывшим переводчиком и специалистом по электронике?

— Только вот что, — остановился напротив него Кай Фэн. — Никаких тайников и связных, никаких конспиративных квартир, ничего из привычного арсенала наших идиотов-начальников. Скажи им там, — он кивнул наверх, — что я соглашусь работать только в прямом контакте с тобой. Лично! И ни с кем больше. Пусть даже не суются! А дискету ты мне все-таки дай! Пусть хорошую дезу, но дай! Вместе с ней ты дашь мне большую власть над этими людьми.

— Я дам, — твердо сказал Меркулов.

— Теперь твоя жизнь вновь неразрывно связана с моей, — напомнил китаец.

— Я понимаю, — грустно улыбнулся Петр. — Твои уже, наверное, заждались и извелись в домыслах.

— Ничего, сейчас мы повеселимся!