— Поехать? Конечно, конечно, — засуетился Генкин, бестолково тычась из угла в угол. Сан Саныч перехватил его и поставил перед азиатом, державшим под мышкой пухлую кожаную папку. Тот раскрыл ее и подал Арнольду какой-то документ.

— Что это? — удивился Генкин.

— Завещание, — как ни в чем не бывало, объяснил Снегирев. — Ваше завещание.

— Мое?!

— Ну да, а что такого? Все под Богом ходим! Жизнь полна неожиданностей, а этот господин, — Сан Саныч показал на азиата, — нотариус.

— Но я не собираюсь… — начал было Генкин, но Снегирев больно прихватил его руку, подвел к столу и положил перед ним бумагу:

— Подписывайте, Арнольд Григорьевич! Не будем создавать лишних хлопот друг другу. Ставьте подпись и едем в морг.

— Кому и что я должен оставить в случае, э-ээ…

— Подписывай, мышонок! — Сан Саныч вложил ему в пальцы ручку с позолоченным пером и, чуть наклонившись, шепнул: — Не то припомню все твои шуточки с Арвидом!

— Я не!.. — вскинулся Генкин, но железные пальцы Снегирева сжали его руку с пером и заставили ее опуститься к документу.

— Подписывай, это твой гарант!

— Я понял, — заверил Арнольд и, не читая документ, поставил подпись.

Азиат тут же, как коршун, схватил бумагу и убрал в свою папку, защелкнув позолоченный замочек.

— Теперь поехали, — Снегирев взял Генкина под руку. — Мне надо вернуться к себе, а господин нотариус подвезет тебя. Там уже есть наши люди, не волнуйся.

— Я должен одеться, — заявил менеджер.

— Ради бога! — улыбнулся Снегирев. — Только не задерживайся. Еще впереди тысячи хлопот с похоронами.

— Понимаю, понимаю, — пробормотал Генкин. Он вышел в смежную комнату, облачился в темный костюм и вернулся к гостям, принесшим ему столь горькую весть. — Я готов.

Вместе они вышли из квартиры, спустились вниз и там азиатнотариус, нежно взяв менеджера под руку и указывая на черный «форд», на чистом русском языке сказал:

— Мы поедем на этой машине. Прошу вас.

— Куда? — подозрительно покосился на него ошарашенный Арнольд. Все разом свалившееся на него просто выбило из колеи, и он туго соображал.

— В морг городской больницы, — нотариус распахнул дверцу машины. — Садитесь. Александр Александрович должен вернуться в «Бон Шанс», но потом он тоже подъедет.

— Хорошо, — вздохнул Генкин.

Дорогой они молчали, да и не столь дальняя дорога по центру города до одного из самых известных проспектов. Въехав в ворота больницы, «форд» запетлял между корпусами, пока не остановился перед невзрачным зданием с деревянным крылечком-будочкой.

— Подождите здесь, — попросил нотариус, вылезая из машины, — Я должен проверить, все ли готово.

— Я понимаю, понимаю, — кивнул Арнольд.

Азиат смело распахнул дверь и спустился по темноватой лестнице в подвал прозекторской. У стола склонился над толстым журналом учета пожилой санитар, а в углу ставил носилки молодой парень кавказской наружности.

— Анзор! — окликнул его нотариус. Тот недоуменно оглянулся на незнакомого азиата, но подошел.

— В чем дело?

— Я от Давида Агамова. Надо пристроить человека.

— Вы с ума сошли, — отшатнулся Анзор. — И где этот… человек?

— Сидит в моей машине, — с улыбкой сообщил китаец.

— Как же мы его должны пристроить? — косясь на прислушивавшегося к их разговору любопытного Степаныча, хмуро поинтересовался Анзор.

— Это ваше дело, — едва заметно улыбнулся азиат. — Я доставил человека и отправлю его к вам, вниз. Это просьба Давида!

— Скоро врачи придут с пятиминутки, — заволновался Анзор.

— Вот, — азиат вынул из кармана пальто белый пухлый конверт и подал кавказцу. Тот открыл его и увидел плотную пачку стодолларовых купюр.

На глазок взяв половину, он неслышно подошел к Степанычу и положил перед ним на раскрытый журнал пачку долларов. Старик изумленно поднял на него глаза.

— Найди свободный номерок, — шепотом попросил Анзор. — И это все твое.

Степаныч сгреб деньги, комом сунул их в карман грязного халата и хрипло спросил:

— А труп где?

— Сейчас будет.

Старый санитар задумчиво почесал в затылке: — Мужчина али женщина?

— Мужчина, — нетерпеливо сказал китаец.

Степаныч начал листать журнал и наконец ткнул пальцем в одну строку:

— Вот, есть. Сто сорок шестой! Значится как подобранный на улице неизвестный. Его в анатомичку забрали, а расписаться забыли. Можно рискнуть.

— Давай! — махнул рукой Анзор.

Азиат молча вышел и вскоре вернулся с Генкиным, который боязливо озирался. Санитары от изумления вытаращили глаза: неужели этого пожилого, прилично одетого мужчину сейчас, здесь, на их глазах?.. И как?

— Это там, — азиат показал на дверь, ведущую в коридор к холодильникам и, когда Арнольд повернулся, ударил его каменной твердости ребром ладони в основание черепа. Генкин без звука осел на выложенный истертыми кафельными плитками пол. Анзор быстро подхватил его и поволок за двери — раздевать и укладывать на носилки, чтобы спрятать в свободной камере холодильника.

Степаныч подрагивавшими пальцами открыл любимую баночку с фиолетовыми чернилами и, высунув от старания язык, начал надписывать бирку.

— Одежда, часы и все, что найдете в карманах, ваше, — небрежно похлопав его по плечу, сказал азиат и вышел…

Снегирев приехал в казино около девяти утра. Пройдя в свой кабинет, он снял пальто и сел за стол. Хотелось надеяться, что Генкина уже более не существует: он должен исчезнуть, раствориться в небытие, оставив имущество тем, кто в нем заинтересован. А господин Кай Фэн уже интересовался хорошей большой квартирой в тихом местечке центра столицы.

Зазвонил телефон, и Сан Саныч снял трубку. На проводе был Агамов.

— Привет, — поздоровался он с родственником. — Отправили крысу?

— Да.

— Все верно, нам не нужен человек Арвида. Ты же знал, что он ему стучит?

— Знал, — со вздохом признался Сан Саныч. — Но тянул.

— Ладно, Архангельскую нужно хоронить, а про Генкина забыть, как про Корейца: пропал и все! Тысячи людей пропадают в нашей стране, и никто их не ищет.

— Я знаю.

— Ты не знаешь еще одной новости. Помнишь, как у Киплинга: «Акела промахнулся!»

— Обижаешь, — фыркнул Снегирев. — Мне прекрасно известно, что Арвид уже на небесах.

— Или в аду, — в тон ему ответил Давид. — Но не в этом суть!

— А в чем?

— Ему не дали бы взлететь на воздух, если бы дискета была у него! Понимаешь? Она ему не досталась, он, наверное, получил прилично изготовленное фуфло и радостно полетел навстречу собственной гибели.