Она взялась за выемки в решетке. Та немного поддалась. Рован наклонился, чтобы помочь. Аэлину окутало его запахом.

– Оттуда не пахнет живыми, – сказал Рован. – Впрочем, ты и не рассчитывала застать там живых.

– Так вот о чем ты расспрашивала Нелию, – запоздало догадался Шаол. – Хотела узнать, где он прячется, и заставить его продать тебе «адский огонь».

Аэлина подняла валявшийся обломок палки, которую зажгла от факела Рована и поднесла к отверстию колодца. Ее лучина осветила несколько ступеней. Легкий ветер, который дул со спины, затягивал пламя в отверстие.

Аэлина потушила лучину и села на краю колодца, свесив ноги в темноту.

– Нелия пока не знает, что торговца дурманным порошком схватили два дня назад. Королевские гвардейцы убили его на месте, без всякого суда и разбирательства. Мне кажется, Аробинн сам толком не понимал, хочет он мне помогать или нет.

Это ведь его фраза, брошенная во время их разговора в гостиной, заставила ее задуматься о новой стратегии.

– Стало быть, хранилище убитого торговца никем не охраняется, – заключил Рован.

Аэлина вглядывалась во тьму:

– Как говорят, что нашли, то и наше.

С этими словами она прыгнула вниз.

– И как только этому сброду удавалось оберегать тайну своего хранилища? – спросила Аэлина, поворачиваясь к Шаолу.

Все четверо стояли на верхней ступеньке небольшой лестницы. Факелы в руках Рована и Эдиона освещали громадное подземелье.

Шаол лишь качал головой, озираясь по сторонам. Хвала богам, живого сброда здесь уже не было.

– Если верить легенде, Тенюшник был построен на костях бога правды.

– На костях – это точно. Вот только на чьих?

Все пространство вокруг было заполнено костями и черепами. Они служили облицовочным материалом для стен и даже потолка. Кости были и на полу, у подножия лестницы. Маленькие, средние, большие, огромные.

– Это не простые катакомбы. – Рован вставил факел в стенную щель. – Здесь был храм.

Пламя факелов выхватывало алтари, ряды скамеек и даже высохшую чашу зеркального пруда. Все остальное терялось в темноте.

Эдион первым сбежал по лестнице вниз.

– А косточки-то испещрены надписями, – сообщил он.

Аэлина поморщилась.

– Ты осторожнее, – предостерег его Рован, но генерал лениво отмахнулся.

– Тут надписи на всех языках. Сделаны разным почерком.

Удивленный Эдион шел вдоль стены, высоко держа факел:

– Вы только послушайте! «Я – лгунья и воровка. Я соблазнила мужа моей сестры и смеялась, когда делала это».

Он прочел еще несколько надписей, но уже про себя.

– Странные признания… Сомневаюсь, что прихожане храма были благочестивыми людьми.

– Нам нельзя здесь задерживаться. – Аэлина оглядела «храм костей». – Чем раньше мы отсюда уберемся, тем лучше. Эдион, ты осмотришь эту стену. Шаол займется серединой, а Рован – правой стеной. Себе я беру заднюю часть. Заклинаю: будьте предельно осторожны с огнем.

Если факел окажется поблизости «адского огня», бесполезно рассчитывать даже на помощь богов.

Медленно спустившись вниз, Аэлина оказалась среди жуткой мозаики из костей. Инстинктивно она посмотрела на Рована. Напряженное лицо фэйца было красноречивее слов. Вскоре она услышала его подтверждение:

– Это дрянное место.

– В таком случае давайте поскорее найдем запасы «адского огня» и свалим отсюда, – предложил шагавший за ними Шаол.

Капитан держал наготове меч.

Шаол был прав. Всем четверым казалось, что за ними наблюдают. Пустые глазницы черепов, кости, колонны. Даже воздух.

– Я бы назвал этого бога правды… Пожирателем грехов, – сказал Эдион, шедший вдоль своей стены. – Люди признаются в жутких поступках. Они писали признания на костях умерших грешников, а потом их собственные кости ложились в стены, и история повторялась.

– Неудивительно, что никто не хотел сюда приходить, – пробормотала Аэлина, шагнув в темноту.

Храм тянулся все дальше. Они находили хранилища, но не встретили ни одного человека, кто уцелел бы при пожаре в Тенюшнике. Мертвых тел тоже не было. Дурманный порошок и прочие зелья, деньги, драгоценности торговцы сгоревшего рынка хранили в черепах и склепах, что были устроены в полу. И ни щепотки «адского огня».

Единственными звуками в этом беспредельном храме были их осторожные шаги по костяным полам.

Аэлина все дальше и дальше уходила в сумрак. Завершив осмотр своей стороны храма, Рован пошел следом. Он вглядывался в ниши и коридорчики, уходящие неведомо куда.

– Язык надписей становится все архаичнее, – заметила Аэлина. – Появились слова, которых я уже не понимаю. И написание изменилось.

Они подошли к саркофагу, закрытому тяжелой каменной плитой. Аэлина сомневалась, что обычному человеку под силу сдвинуть такую крышку.

– А знаешь, некоторые даже ставили даты своих признаний, – сказал Рован. – Я наткнулся на сделанное семьсот лет назад.

– Ну, для тебя-то это должно быть недавней историей.

Рован криво улыбнулся. Аэлина отвернулась.

– Аэлина, – прошептал он.

Она сглотнула. Ее внимание привлекла надпись, тянущаяся прямо над ее головой: «Когда мне было двадцать, я убил человека просто так, ради забавы, и никому не рассказывал, где я его закопал. Кусочек его пальца я сохранил на память и держал у себя в шкафу».

Этой надписи было девятьсот лет.

Девятьсот.

Если Тенюшник появился во времена Гавина, этот храм – ровесник рынка или даже его.

Бог правды…

Аэлина сняла со спины ножны и достала Дамарис.

– В чем дело? – насторожился Рован.

Аэлина смотрела на безупречное лезвие, неподвластное времени.

– Дамарис называли Мечом правды. Если легенда не врет, Гавин просто брал меч в руки, когда хотел узнать правду.

– И?

– Мэла благословила Брэннона и его меч Златинец. – Аэлина прищурилась, глядя во тьму. – Что, если действительно существовал бог правды – Пожиратель греха? Вдруг он благословил Гавина и Дамарис?

Теперь и Рован вглядывался во тьму древнего храма.

– Думаешь, Гавин бывал в этом храме?

Аэлина вытянула руки, сжимавшие тяжелый меч.

– В каких грехах ты признавался, Гавин? – шепотом спросила она.

Они зашли так далеко, что когда Эдион радостно завопил: «Нашел!» – Аэлина и Рован едва услышали его. Как ни странно, находка не заставила их со всех ног броситься обратно.