Да, люди — это мы сами… В этой простой мысли главного героя романа, наверное, и заложена суть произведения. Не делая никаких дидактических обобщений, Валерий Гейдеко как бы говорит своим читателям: живите по-человечески, по совести, будьте достойны своего времени, будьте строги к себе и внимательны к окружающим.

Острое чувство радости и печали человеческого существования пронизывает и лучшие рассказы писателя. В рассказе все на виду, каждое слово, каждая потаенная мысль, каждое движение души автора и героя. Для рассказа нужно не только мастерство, но и прежде всего абсолютная искренность выражения чувств, здесь нет места полусловам, получувствам, полумыслям, здесь все должно быть выражено с предельной точностью и предельной пронзительностью. Все, о чем рассказывает нам художник, так или иначе прошло через его сердце, в той или иной степени достаточно личное, оно, это личное, интересно и нам, читателям, в том случае, если освещено как бы двумя лучами, сфокусированными в одной точке, — лучом философии и лучом поэзии. В лучших рассказах Валерия Гейдеко это ему удается. Как правило, Гейдеко дает нам не только человека в окружающем мире, но и мир — в человеке. А отсюда и масштабность художественного видения. И мысль. Не определенная, узкая, ограниченная рамками темы, а мысль художественная, которую нельзя кратко сформулировать без досадных потерь. Это и понятно — образ всегда шире идеи, глубже, разветвленнее, богаче и тоньше.

Возьмем, к примеру, рассказ «Помидоры».

«Редко его посещало такое состояние — делать что-то и в то же время как бы со стороны наблюдать за собой, удивляясь решительности и напору, которые ему совсем были несвойственны, но не сдерживать себя и целиком отдаваться во власть того возбуждения, только при котором он и способен совершать необдуманные поступки».

Так начинается этот рассказ. Сюжет его очень прост: в круговерти городской жизни вдруг встретились молодой мужчина и молодая женщина, люди очень разные, далекие друг от друга и по воспитанию, и по образованию, и по всему прочему своему жизненному багажу. Встретились и неожиданно для самих себя преодолели барьер отчужденности, сделались, пусть и ненадолго, почти родными. Мир остался прежним, но «каждый из них понял, что жизнь, которую им еще предстояло прожить, они должны прожить так же, как сегодняшний день, — не прячась от самих себя и доверившись всем неожиданностям, которые их ожидали». Это рассказ о том, что в каждом человеке есть запас неизрасходованного тепла и нежности, но многие из нас не показывают виду, что им плохо, держат себя в шорах, не дают своим добрым чувствам ходу, в основном потому, что боятся наткнуться на ледяную стену равнодушия, или еще хуже — насмешки, боятся быть самими собой, то есть незащищенными.

В прежние времена в русском языке часто звучало слово милосердие, даже была такая профессия — сестра милосердия. Профессия осталась, только называется теперь по-другому — медсестра. В милосердии вроде бы никто и не нуждается, и проявлять его считается признаком сентиментальности, то есть почти дурного тона. Сейчас мы культивируем сдержанность, при которой совсем даже просто молчаливость принять за глубокомыслие, а равнодушие за мужество. В своих рассказах Валерий Гейдеко не разделял это заблуждение. Он активно призывал к милосердию, и в этом их безусловная сила.

Все мы живем на свете в первый раз, и никто не может надеяться повторить свои минувшие дни. У каждого из нас только одна возможность, только один-единственный вариант — без права переделок. Поэтому все старые мысли становятся новыми, когда мы постигаем их на собственном опыте. Наверное, не только наши мысли, но и наши чувства и наши ощущения уже были пережиты когда-то другими людьми, в другие времена, так что нам остаются только оттенки мыслей, оттенки болей и радостей, уже пережитых много и много раз другими, но и этих оттенков вполне хватает для того, чтобы чувствовать единственность и неповторимость именно нашей жизни, чтобы держаться приятной нам иллюзии вечности нашего бытия… Но вдруг обрывается жизнь идущего рядом, близкого тебе человека — иллюзия сталкивается с реальностью. Цепенеет душа. Не верит. Защищается изо всех сил. А дни идут. И великое, всепобеждающее, охранительное беспамятство жизни берет свое.

Валерия Гейдеко нет среди живых, но остались его книги — и в них свет и отзвук его живой души.

Вацлав МИХАЛЬСКИЙ.