Глава Светлейшей Ложи грузно опустился в кресло напротив. На нем была поношенная черная мантия мага-безопасника – возможно, та самая, которую он носил до переворота. Лицо отечное, но все же выглядит получше, чем в последний раз, когда Хантре его видел. И вроде бы кого-то напоминает… Не внешне. Не из этой жизни. Раньше, до Сонхи, до снежной завесы, у Хантре была работа – что бы там Эдмар ни твердил про «наемника-одиночку» – и на работе было начальство, в том числе похожее на Шеро Крелдона. Ощущение чего-то привычного, много раз повторявшегося, странным образом успокаивало, несмотря на   внутренний раздрай.

– Здравствуйте, коллега Крелдон, – спохватившись, поправился. – Достопочтеннейший коллега Крелдон.

Хамить не стоит, ради Омлахарисият.

– Да незачем чиниться, – собеседник махнул рукой. – Я же в курсе, что вы вне чинов и статусов. Вы сейчас в состоянии побеседовать? Ежели нет, зайду позже.

– В состоянии.

– Хеледика доложила об инциденте, который случился, когда вы вышли из Кукурузной Прорвы. Там верховодили двое преступников, которых мы разыскиваем, поэтому буду признателен, если поделитесь информацией, как видящий.

Выложил все, что смог уловить насчет той парочки прохиндеев на службе у Лормы. Тоже с ощущением привычной, не раз повторявшейся процедуры – совсем как раньше, на забытой прежней работе. Хотя этого «раньше» для него словно и не было, да и не нуждается он ни в каком «раньше», потому что в Сонхи он дома.

Обозначил, в чем более-менее уверен, в чем не вполне уверен, что можно отнести к разряду «кажется, под вопросом».

Рассказал о Чирване. Для этого пришлось сделать над собой усилие, словно ломал сведенными от холода пальцами наледь с острыми кромками.

– Благодарю, коллега Хантре, – промолвил Крелдон, когда он закончил. – Вы помогли заполнить кое-какие пробелы в той картине, которая имеется в нашем распоряжении. И отдельная благодарность за то, что спасли Хеледику. Я бы настоятельно порекомендовал вам не откладывать с очистительным обрядом – можно в храме, а можем и мы организовать, этак даже лучше будет. Нынче же переговорю на эту тему с коллегой Орвехтом, он компетентен в таких вопросах.

– То, что я сделал…

– То, что вы сделали, в данных обстоятельствах было необходимостью. Это я вам как маг Светлейшей Ложи говорю.

Меньше всего ему хотелось бы стать похожим на магов Светлейшей Ложи.

– Но честно скажу, будь вы из наших, пришлось бы вам объяснительные писать, – добавил Шеро Крелдон доверительным тоном. – Потому что необходимость необходимостью, а бюрократией пренебрегать непозволительно.

– Возможно, был другой выход…

– Вряд ли, после того как эта шельма Ламенга оглушила вас и они выбили из игры песчаную ведьму. Я понимаю, что вам сейчас тяжело, а кому сейчас легко? Слыхали о том, что творится на месте разрушенной резиденции Ложи?

– Аномалия.

– Вот-вот, и не где-нибудь на отшибе, а в центре города. Покамест огородили стеной, запечатали заклятьями по всему периметру. Так ведь находятся дурные сорви-головы, которым за этой стеной медом намазано – так и норовят пробраться туда и что-нибудь вынести. Только нам второй Мезры не хватало. Или возьмите колонии… Слышал я о том, что вы посетили Сираф, и у вас остались тяжелые впечатления. Вопрос о реформах в колониях сейчас изучается, в Колониальном Ведомстве Ложи создана специальная рабочая группа. Многое нуждается в реформировании, но такие дела быстро не делаются. Знаете, есть поговорка: «Чворк ползет – свой груз несет»? Вот и мы, как тот чворк. Ладно, вижу, что заболтал я вас… – уже поднявшись, Верховный Маг добавил: – Ежели захотите свежим воздухом подышать, на балкон ведет дверь с витражом справа от вашей комнаты. Дверь в уборную слева. Я себе домишко со всеми удобствами присмотрел, а то, знаете ли, в катакомбах намучился на всю оставшуюся жизнь.

После того как он ушел, Хантре откинул одеяло и встал с кровати. Со второй попытки. Голова кружилась. На нем были хлопчатобумажные штаны и пижама: должно быть, переодели, пока находился в бессознательном состоянии, и все его тряпье сразу же спалили магическим огнем – чтобы ничего из Хиалы не прицепилось. Но золотой браслет в виде обвившей запястье ящерки никуда не делся.

Темный коридор с отстающими обоями: роскошь полувековой давности, что-то помпезно-геральдическое. В прорехах виднеется обережный орнамент.

Распахнув дверь с желто-красно-синим витражом наверху, он оказался на балконе. Зажмурился: в глаза ударило солнце. Море разноцветных черепичных крыш с башенками, флюгерами, слуховыми окошками, кирпичными трубами. Крона дерева на убегающей вниз улице опутана гирляндами колокольчиков. Веселая картинка. Словно и не случилось в Аленде ничего плохого минувшей весной.

Мыслевесть?.. Он напрягся, ухватившись за перила: ага, вот сейчас Эдмар всё прокомментирует… Но это оказался не Эдмар.

«Господин намест… Господин Хантре!»

«Дилуан?»

Маг-руфагриец – то ли Тейзург сманил его, как в свое время Кема, то ли тот сам попросился к нему на службу.

«Господин Хантре, у нас большая беда. Рядом со мной госпожа Веншелат, я сейчас перескажу вам то, что она расскажет».

Первым делом Нинодии пришлось выгонять из своего домика без спросу вселившихся туда постояльцев. Забулдыги из ее давних знакомых, соседям они говорили, что госпожа Булонг сама разрешила им тут пожить. Все загадили, а что можно было продать, утащили и продали. Еще и обиделись, когда она пригрозила судом: а как же старая дружба?

Хорошо, что Тейзург выдал ей некоторую сумму на расходы. Сняла номер в недорогой гостинице, занялась поисками прислуги – хотя бы на восьмицу-другую, чтобы навести в доме порядок. Ее прежняя служанка Джаменда за это время нашла новое место.

– Уж как она радовалась, что боги-милостивцы послали ей в этот раз непьющую хозяйку! – ввернула с затаенным ликованием злобная старушенция из соседнего дома, которая Нинодию недолюбливала и осуждала.

– Иные не пьют, да нутро у них гнилое, и пуще пьяниц гневят богов своими делами, – изобразив плевок ей под ноги, Плясунья с достоинством пошла прочь.

Настроение было смурное. Эх, в самый раз бы сейчас подкатить к Суно да по секрету от Зинты сознаться, что Талинса его дочка, да попросить деньжат… Он ведь теперь важная персона – чай, жалование не маленькое. Но Тейзург заставил ее поклясться богами и псами, что она ни единой живой душе не скажет, кто отец Талинсы. И этого ему показалось мало, в придачу наложил заклятье: чтобы ни вслух не смогла произнести, ни буквами написать. Все ж таки отобрали у нее кровиночку,