глаза резал яркий свет, но она быстро адаптировалась к нему и продолжила свой путь. Она проходила по проходам среди множества стеллажей, наполненных разными по величине предметами, находящимися в своих закрытых ячейках. В хранилище поддерживалась определённая температура, которая была меньше двадцати градусов Цельсия.

Аделина немного поежилась от стойкой прохлады. Чёрный брючный костюм из лёгкой шерсти было не лучшей одеждой в этом месте, но синьорина де Монтенье взяла себя в руки, продолжая испытывать небольшой дискомфорт, хотя и не боялась холода. Она прошла к свободной ячейке и, открыв её ключ-картой, поставила металлический кейс с копией образца внутрь, закрыв тут же дверцу ячейки.

Аделина опустила на мгновение веки, дав отдохнуть глазам от яркого света, и направилась обратно, желая как можно скорее покинуть это место, поскольку её уже ждали в Риме. Совет Синдиката требовал от неё открытия новых горизонтов и высот, и она полностью подчинялась этому желанию, ведь синьорина де Монтенье и сама хотела достигнуть абсолютной власти Синдиката в этом мире!

Глава 24

Москва. Квартира Романова. Две недели спустя.

Романов проснулся в постели рядом с Анджелиной, её голова лежала на его груди, волосы были растрёпаны, но пахли душистым шампунем. Андрей лаково провёл рукой по её чёрным волосам, и она проснулась, приподняв голову, и с нежностью посмотрела на него, проведя ладонью по его слегка колючей щеке. В душе Романов понимал то, что ныне происходящее это то, к чему он шёл многие годы, преодолевая смерть, страх и боль, которые рвали его сердце на куски, давая понять, что для него всё кончено и рано или поздно наступит забвение. Однако эти недели изменили Андрея. Он понял, что семья — это прекрасно, и ради этого стоит жить! Что же касалось его прошлого, то его хотелось забыть и больше не думать о том, что рано или поздно его война начнётся снова. Опять будут жертвы, смерть, долг, честь, и что-то останется в уголке сердца для любви, но какая она будет, Призрак пока не представлял.

— Андрей, — ласково сказала Анджелина, поцеловав Романова в губы. — Я хотела тебя спросить.

— Спрашивай, — ответил Призрак и улыбнулся ей в ответ, хотя его настроение было далеко от хорошего. Он знал, что скоро расставание, но верил, что будет и встреча! Романов поменял выражение лица на задумчивое и принялся ждать вопроса.

— Там, когда ты меня выносил с этой военной базы. Тебе было страшно? — спросила она, сжав ладонь Андрея в своей руке.

— Я не знаю, Анджелина, был ли это страх или что-нибудь иное! Я просто знал, что должен тебя оттуда вынести, но когда по берегу открыли огонь из артиллерии, мне показалось, что мы там останемся в той морской воде где-нибудь на глубине… Эти мгновения мне не забыть никогда, я чувствовал, как огонь накрывал нас! Но страшнее всего было, когда ты открыла шквальный огонь по моей группе. Лишь чистая случайность сохранила твою и мою жизнь, — ответил Призрак и поцеловал руку Анджелины. — Давай не будем больше об этом! — добавил Романов, сев на кровати и поставив ноги на пол. Анджелина обняла Андрея, положив голову ему на плечо, и тихо вздохнула, задумавшись о чём-то своём…

Прошло ещё несколько дней, которых ни Романов, ни Анджелина не смогли бы забыть никогда. Они думали друг о друге и о том, как будут жить в разлуке. Думали о том, что будет дальше, и не хотели думать о том, что больше никогда не увидятся!

Андрей вёз мисс Стивенсон на своём «БМВ» в аэропорт «Шереметьево-2», чувствуя огромную тяжесть на сердце, которую, впрочем, ощущала и сама Анджелина. Призрак подъехал к ангару, в котором стоял самолёт, собиравшийся сделать посадку в Нью-Йорке.

Мисс Стивенсон вспомнила, что она агент ЦРУ и изучила легенду, придуманную ей полковником Громовым, мысленно признавшись, что он гений и имеет большие связи очень во многих структурах по всему миру. С такой легендой подкопаться под неё было практически невозможно, поскольку Анджелина выучила всё, как молитву, и даже полиграф был не в силах обвинить во лжи.

Романов и мисс Стивенсон вышли из автомобиля и взялись за руки, подходя к трапу. Андрей не мог оторвать от Анджелины глаз, словно чувствовал, что прощается навсегда. Она знала и не хотела в это верить! Хотела надеяться, что когда-нибудь всё будет так, как они мечтали, и они смогут жить вместе где-нибудь в уютном доме или квартире вдали от суеты и своих служебных обязанностей.

— Анджелина… — попытался произнести Призрак, но понимал, что не знает, что говорить. Хотелось сказать всё и в то же время не говорить ничего!

— Андрей! — крепко обняв Романова, начала она. — Ты не забывай меня! Ты знаешь, как меня можно найти и как со мной можно связаться. Я буду ждать того времени, когда мы сможем наконец быть вместе!

— Знаю, любимая! — сказал Призрак, поцеловав её в губы с такой необыкновенной нежностью, что Анджелина лишь крепче его обняла. — Пора, самолёт не может долго ждать!

— Я люблю тебя, Андрей! — сказала она, и по её глазам потекли слёзы.

— Не плачь! Я тоже тебя очень люблю! — прикоснувшись сначала к её щеке, а потом проведя по её губам, сказал Романов. — Всё будет так, как мы хотели, но нужно немного подождать! Я не могу сейчас уйти со службы. Я пока должен остаться! — вымученно улыбнувшись, произнёс Призрак и крепко обнял Анджелину.

— Я понимаю! — поцеловав Андрея в губы, добавила мисс Стивенсон, и, выпустив Романова из объятий, взошла по трапу на борт самолёта.

— Мягкой посадки! — крикнул вдогонку Андрей, увидев её в иллюминатор.

Стюард закрыл люк, и самолёт медленно развернулся на взлётно-посадочной полосе и стал набирать скорость, взмыв через несколько мгновений в небо, беря курс на Нью-Йорк.

Романов долго смотрел в небо, провожая самолёт до тех пор, пока он не исчез за облаками. Пустота одолевала его, но он мужественно держался, понимая, что нужно терпеть, надеяться и верить! Без этого нет жизни! И его жизнь теперь зависела от тех факторов, про которые раньше Андрей даже и не задумывался, продолжая жить одним днём. Но теперь у него было будущее! Такое далёкое и желанное, но совсем не близкое.

Неспешным шагом Призрак дошёл до своего внедорожника «БМВ» и открыл дверцу, на мгновение замерев и почувствовав сильный укол в сердце. Он резко ослабил галстук, расстегнул верхнюю пуговицу белой сорочки и, сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, сел в машину и завёл двигатель, закрыв дверцу. Романов плавно нажал на педаль