долей осторожности. Ученик и приемник Аристотеля Теофраст написал менее предвзятую книгу по истории физики, однако этот труд, хоть и пользовался немалой популярностью, но до нас тоже не дошел. К счастью более поздние авторы переписывали у Теофраста целые куски, вставляя их в свои книги о древних философах, и потому кое-что все же сохранилось. Различные собрания биографий и мудрых высказываний массово создавались, начиная уже с I века нашей эры, поскольку у образованной публики, очевидно, имелся спрос на подобную литературу. Впрочем, об уровне этих трактатов можно судить по самому известному из них — «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов» Диогена Лаэртского. Этот автор жил во II–III веках нашей эры (через шестьсот лет после Платона), и оставил нам 82 биографии, в которых особое внимание уделяется различным казусам и занимательным случаям. В философские тонкости Диоген вникал неглубоко, а часто вообще плохо понимал, о чем пишет.

Другой более серьезный сборник «Мнения философов», ошибочно приписываемый Плутарху, излагает различные воззрения на все мыслимые вопросы и проблемы: от метафизики до эмбриологии животных. Когда в V веке нашей эры византиец Стобей создавал свои «Эклоги по физике», то очень многое просто переписал из «Мнений философов», хотя богато использовал и другие источники. Ранние христианские авторы тоже не считали зазорным заимствовать целые отрывки из ранних греческих текстов, чтобы, разоблачив их нелепость, заполучить оружие против ересей и язычества.

Из сказанного становится понятно, что очень непросто восстановить истинные взгляды досократиков.

Как бы то ни было, но первые греческие мыслители хоть и отрицали прямое участие персонифицированных богов, но предлагали в основном такие варианты мироустройства, которые немногим отличались от древних религиозных воззрений. Причем, если олимпийские мифы обычно отвергались, то существование неких абстрактных высших сущностей зачастую, хоть и не всегда, вполне допускалось.

Иониец Фалес полагал, что Земля подобна деревянному диску, который плавает в огромном океане, являвшимся источником всего сущего. Если воды океана волнуются, то на суше происходят землетрясения. Сверху мир ограничен небесным сводом, а о нижней части вселенной ничего не говорится, поскольку, видимо, вода, как первоначало, не нуждается ни в какой опоре. Куда перемещаются звезды в дневное время — тоже неясно, и это кажется, мягко говоря, странным, ведь едва ли этот вопрос не волновал Фалеса, который, если верить Ксенофану и Геродоту, сумел предсказать солнечное затмение (оно действительно произошло). Правда Аристотель, как и многие другие писавшие об астрономии, не упоминают этого прогноза, либо же сообщают о нем крайне двусмысленно. В любом случае в те времена Фалес мог лишь воспользоваться какими-то знаниями, полученными от египетских жрецов или халдеев, которые хоть и умели вычислять даты затмений с некоторой приемлемой точностью (с погрешностью в несколько дней или недель), но едва ли могли точно рассчитать фазу затмения для любой местности. Видимо, Фалесу просто повезло, и он заслужил у соотечественников прочную славу великого мудреца, хоть и придерживался крайне примитивных взглядов на устройство космоса.

На самом деле многие древние философы любили приписывать себе различные предсказания задним числом, а эллины зачастую называли мыслителей прошлого авторами самых разных открытий, которые стали известны намного позже. Пожалуй, самое важное из того, что Фалес сделал для астрономии — это сменил парадигму. Вместо вопроса «кто устраивает затмение?», он попробовал разобраться в том, «почему происходит затмение?» Считается, что Фалес будто бы уже знал, что Луна иногда заслоняет Солнце, освещается его светом и временами затемняется сама, попадая в земную тень. Сложно сказать, действительно ли Фалесу было об этом известно, но даже само желание греков перенести возникновения данного знания в глубокое прошлое говорит о многом.

Последователь Фалеса иониец Анаксимандр мало продвинулся в том, что касается вопросов космологии. Его Земля была плоским или слегка выпуклым цилиндром с высотой равной трети от ширины. Этот цилиндр пребывал в равновесии в самом центре мира и потому не имел причин смещаться куда-либо еще. Небеса окружали атмосферу огненным шаром (вероятно, имелось в виду не совсем такое же пламя, какое горит в печке), образуя ряд слоев, между которыми расположены различные светила: звезды ближе всего к нам, Солнце — дальше всего, а Луна — посередине. Здесь мы сразу же понимаем, что к тому времени греки еще не накопили почти никаких наблюдений за небом (а значит, и у Фалеса их наверняка не было), ведь Луна регулярно закрывает то одну, то другую яркую звезду, а потому никак не может располагаться позади них. Зато Анаксимандр приводил размеры космоса, не объясняя, впрочем, откуда получил свои цифры. Так, Луна сияет собственным светом и представляет собой отверстие в огромном наполненном огнем колесе, диаметр которого в девятнадцать раз больше диаметра Земли. Солнце устроено аналогично, причем диаметр его колеса в зависимости от сохранившегося источника либо в 27–28, либо в 513 раз больше диаметра Земли, а расположено оно под углом к лунному колесу. Затмения происходят тогда, когда какое-либо отверстие временно загораживается другим колесом. Звезды являли собой отверстия на особой сфере, но не совсем понятно, как она могла пропускать свет Солнца и Луны, однако же, не пропускать — свой собственный. Также неясно, как лунное колесо могло не вызывать дважды в год продолжительных солнечных затмений, хотя нет информации — вращались ли эти колеса вообще. Вероятно, Анаксимандр не продумывал свою конструкцию столь глубоко, просто предлагая некую систему, которая хоть как-то вне контекста олимпийской религии объясняла немногие известные ему явления.

Еще один иониец — Анаксимен — тоже рассуждал сходно со своими предшественниками. Широкая плоская Земля лежит как крышка на воздухе, плотно прилегая краями к кристаллическому небосводу, на котором будто бы гвоздями приколоты звезды. Весь этот купол поворачивается подобно шапке вокруг головы, а вот Луна, Солнце и планеты суть подобные Земле плоские тела, движимые космическими ветрами, причем Солнце светит потому, что раскалилось от чересчур быстрого полета.

Ионийские мыслители сделали лишь первые наивные шаги в сторону рационального осмысления устройства вселенной. Другие ранние греческие мыслители продвинулись так же недалеко. Поэт и философ Ксенофан писал, что плоская Земля бесконечна, как и воздух над ней. Солнце, звезды и другие небесные тела образовались из влажных испарений и воспламенились от движения, которое лишь кажется круговым, но на самом деле является строго прямолинейным. Солнце и звезды гаснут после заката, а затем каждые сутки образуются вновь из отдельных огненных частиц. Луна является сжатым светящимся облаком, которое гаснет раз в месяц. Причем для каждого климатического региона существуют отдельные Солнце и Луна. Всё сказанное представляется совсем уж