Женя закрыл глаза и судорожно затряс головой.

— Я написал, как вы велели, вы же обещали мне…

— Разве я тебе что-то обещал? — бровь Самсонова саркастически взлетела кверху. — Не помню.

— Почему? Вы что, правдолюб, вам больше некого разоблачать? Вокруг вас криминал на криминале, а я…я случайно влип в это дело, вы меня, можно сказать, сами спровоцировали — просили подвезти девчонку, нацепили на нее бриллиант, я и подумал… Так для чего вы это делаете?

— Хорошо, я объясню, — устало проговорил бизнесмен, — я делаю это потому, что Диана была моей дочерью.

— Что?! — Женя в изумлении откинулся на спинку стула. — Да вы сумасшедший, что вы придумали? Отец Дианы погиб много лет назад.

— Я не погиб, меня вынудили исчезнуть. Я — Юрий Лузгин, муж Халиды, и давно мог объявить всем свое имя, но не сделал этого, чтобы не нарушить ничей покой. Однако, если придется себя назвать, чтобы доказать твою вину и твою причастность к убийству моей дочери, я это сделаю.

— Вы — Юрий? — воскликнул Женя таким тоном, каким говорят: «Как приятно, что мы встретились!», — Конечно же, вы — племянник первой жены дяди Сережи, родственник моей двоюродной сестры Тани! Я мог бы догадаться — ваш портрет висит у Лузгиных в Москве. Конечно, вы изменились, но я бы вас узнал, если б такое могло прийти в голову. Я знаю, что мой дядя Сережа всегда любил вас и заботился, как о сыне. За это вы хотите отправить меня за решетку и навлечь позор на него и на моего отца?

— Ты не слишком-то боялся навлечь на них позор, когда подделывал их подписи на бланках сертификатов, — резко ответил Самсонов, — думаешь, я этого не знал? Прекрасно знал, просто для меня это не имело значения, раз за рубежом подделанный сертификат принимали за настоящий. Так что не пытайся спекулировать на своей семье, ты продашь и отца, и дядю.

Вспыхнув от стыда и унижения, молодой человек вскинул голову.

— Хватит! Вы хотите отомстить за вашу дочь — что ж, я вас понимаю. Око за око, убейте меня!

— Я не убийца и не палач, у меня нет права отбирать твою жизнь.

— Лучше смешать меня с дерьмом?

— Дерьмо к дерьму не липнет. Возможно, побывав на зоне, ты больше будешь ценить жизнь и скажешь мне спасибо, что я тебе ее оставил.

— Нет, только не зона! — отчаянно выкрикнул Женя. — Не издевайтесь надо мной, убейте меня!

— Зря. Из тюрьмы выходят и начинают сначала, как поется в песне, а смерть перечеркивает все раз и навсегда. И зачем мне нужно связываться с уголовным кодексом — даже ради тебя?

— Я сам себя убью! У вас не будет никаких осложнений, все подумают, что я совершил самоубийство на почве нервного срыва из-за напряженной работы над диссертацией.

— Так значит, ради искупления своей вины ты даже готов совершить самоубийство? — в голосе Самсонова звучала явная ирония.

— Думаете, я не хотел умереть после того, что сделал? Вам неизвестно, в каком аду мне пришлось прожить все эти месяцы!

— Что же ты до сих пор еще жив? — тон бизнесмена стал вкрадчивым.

— Наверное, убить себя трудней, чем хрупкую беззащитную девушку, а?

— Дайте мне ваш пистолет, я сделаю это прямо сейчас у вас на глазах!

— Пистолет? — Самсонов вскинул бровь и усмехнулся. — Нет, моего пистолета ты не получишь, обходись своими силами. Что ж, если хочешь свести счеты с жизнью, даю тебе зеленый свет, начинай.

Женя в растерянности огляделся по сторонам.

— Но… как? — пролепетал он.

— Да как угодно — есть веревка, есть бритва, можешь сигануть вниз с восьмого этажа. Итак?

Под насмешливым взглядом Самсонова Женя подошел к окну и, отдернув занавеску, посмотрел вниз. Открывшаяся взору высота заставила его испуганно отпрянуть назад.

— Я… мне нужно время, — голос его внезапно осип и перешел в шепот, — мне нужно написать записку отцу. Мне нужно объяснить ему и дяде Сереже, почему я…

Пожав плечами, Самсонов поднялся.

— Даю тебе времени до утра, успеешь не то, что записку — роман написать. Можешь запереться, чтобы тебе никто не помешал — мои люди сумеют войти, не бойся. Утром мы вернемся, и если ты к тому времени еще будешь жив, тебя доставят в Москву на Петровку вместе с твоим признанием. Только без глупостей, не пытайся скрыться — за твоей квартирой следят, за подъездом тоже. Я слов на ветер не бросаю, попытаешься бежать — будет хуже.

— Мне некуда бежать.

Самсонов был уверен на сто процентов, что на самоубийство у Жени пороху не хватит, но он с наслаждением представлял себе, как тот начнет в ужасе метаться по квартире, бросаясь то к веревке, то к ножу, то к окну.

Заперев за ним дверь, Женя действительно заметался.

— Веревка, — громко говорил он вслух, — выпученные глаза, вывалившийся язык. Бр-р! Нет, лучше прыжок из окна. Но только вдруг я не умру? Нет ничего хуже, чем провести остаток жизни в инвалидной коляске с переломанным позвоночником. Лучше, наверное, лечь в ванну, вскрыть себе вены и тихо уснуть, как… как Луиций Анней Сенека. «Согласно приказу Нерона кончил жизнь от собственной руки, вскрытием жил и тихо уснул, окруженный почитателями, друзьями и домашними». А я буду один, — в голосе его прозвучала горечь, — ни друзей, ни почитателей.

Через год никто и не вспомнит, что жил-был на свете такой Евгений Муромцев.

Войдя в ванную, Женя поискал в стенном шкафчике бритву, открыл ее, задумчиво попробовал пальцем лезвие.

— Ты с ума сошел! — испуганно произнес за его спиной девичий голос.

Вздрогнув от неожиданности, он выронил лезвие и обернулся.

— Ты?! Как ты сюда попала?! Или… — у него мелькнула безумная мысли, что девушку прислали проконтролировать его действия, — это они тебя прислали?

— Никто меня не присылал, я сама через балкон влезла.

— Через балкон?! — ему вдруг припомнился сломанный косяк. — Так это ты сломала дверь?

— Ну… я. Я в шкафу сидела, пока вы говорили, и все слышала. Ты и вправду хочешь умереть?

Женя криво усмехнулся и пожал плечами.

— Ну, если ты все слышала, то понимаешь, что у меня нет выбора. Кстати, а что тебе понадобилось у меня дома?

— Я пришла за деньгами — теми, что ты ему сейчас отдал. В прошлый раз я видела их у тебя в шкафу и…

— Понятно. Такты не только шлюха, но еще и воровка.

— Если б я была воровкой, то взяла бы их еще в прошлый раз, — резонно возразила Зойка, ничуть не обидевшись, — но тогда они мне были не нужны, а теперь позарез. Слушай, а ты вправду изнасиловал и убил его дочку?

— Да, — угрюмо кивнул он.

— В тюрьме тебе будет не хило, но и умирать тоже глупо. Лучше удери от них — пока спрячешься, потом сбежишь куда-нибудь за границу.