Аббат Прево не знал, как быть? Уж слишком схож юнец с девчонкой! Водил его отдельно мыть и от греха берег мальчонку. Ведь притчей на устах у всех являлась склонность средь монахов, чуть что, – впадать в содомский грех, – нет, чтоб крестьянок местных трахать! Давно он матери писал, чтоб забрала скорей ребенка! А тут как раз момент настал – Джейн нужен был такой мальчонка. Она решила, что сынок на время обернется «дочкой»! Жестокий Робину урок задать решила темной ночкой. Велела нарядить мальца в дорогу девочкой-сироткой, чтоб не сошел за беглеца, а выглядел овечкой кроткой. Аббат Прево, не усмотрев в том злого смысла, согласился. Пути опасности презрев, в далекий путь бастард пустился.

Ревнивцу баба наплела, что ждет племяшку из приюта. А тот решил свои дела не упускать ни на минуту. Не много старые мехи вина не скисшего имеют, когда с женой дела плохи, возьмешь и жулика в затею. Проведал хитростью Джон Вейн – везет монах домой племяшку, и что не знает даже Джейн, кто ей доставит в дом «монашку»! Он Робину так наказал: за мзду надеть клобук монаший, – он в свой его посадит ял, чтоб вместе встретить гостью нашу! Когда ж на мельничный причал «монах» с воспитанницей ступят, «Меня отец Прево прислал!» – пусть врет вдове и не отступит! Бородку прицепил да нос свеклой натер – видок, что надо! «Наставим мукомолке нос и насладимся маскарадом!»

За мздою Робин был ходок, готов уже он в путь пуститься. – Но в чем тут дела скрытый прок? – от Вейна он хотел добиться. А тот в ответ: – То мой секрет! И много ли тебе трудиться?! – О кей – за дюжину монет! И к ним впридачу молодицу! – Идет! Тебе я денег дам, ну а «придачу» – сам спроворишь! Ты, слышно, мастер насчет дам, а я – доставщиком всего лишь! Девчонку мельничиха ждет, слыхал – она зело пригожа! Как на берег она сойдет, не очень лезь с поддельной рожей. За провожатого побудь, и с бабами будь погрубее! И рогоносцем я не будь, – уж мы попользуем обеих! Ну, а потом ступай в овин, там сена воз до самой крыши. И к ночи будешь не один! Взбирайся и ложись повыше! Обманом я к тебе пришлю отроковицу ненароком. И эля жбанчик подошлю! А девку сам устрой под боком! – А как не выгорит твой план? – засомневался Робин было. Ему уж видился тот жбан, да и внизу изрядно ныло. – Ты на меня в том положись! Я бабскую натуру знаю. Сейчас пока иди ложись, с рассветом к делу приступаем!

Наутро Вейн спустил свой ял, тайком прихвачен в лодку Робин, нос красный за версту сиял, святому бородой подобен. Так затемно, тайком от Джейн они чрез Эйн переплывали. Где в Уиндермеер вливался Эйн, их тоже с маскарадом ждали.

– Вот новый опекун Джон Донн! С рук на руки берем «девченку». Да с глаз долой – из сердца вон! – все трое плюхнулись в лодченку А провожатый от Прево, которому стал отрок лишним, лишь прошептал: – Знать, таково веленье нынче сил всевышних!

Ах, до чего он был хорош, мальчишка, ряженый в девчонку! И Робин, не учуяв ложь, запал по самую печенку. – Исчезни, кот! – шипит Джон Вейн. – А ты – со мной! Идем к хозяйке! Их заждалась толстуха Джейн, для глаз отвода строя байки:

– Тсс! Милая, потом поймешь! Пока ж – с дороги прыг в корыто! Аты – ты в мыльную не вхож! За сидром марш – уже накрыто! Готов и пар и чан с водой, ведет хозяйка гостью мыться! – Одежду живенько долой: ты не должна меня стыдиться! Забудь на время, кто ты мне, – ты мне – племянница-сиротка! Мы будем знать пока одне, что ты – красавец – не красотка. Джон-мельник для тебя никто! Ты только мой, в любви зачатый! И усомнится если кто – мучной получит он лопатой! Вот для тебя чулки, белье – все лучшее, что сохранила я с тех времен, когда мое исподнее желанным было. Когда его мечтали зреть распутники и вертопрахи! Когда и поп хотел раздеть, чтобы увидеть без рубахи! Тот поп и стал тебе отцом, наш грех упрятав у монахов. Ну, будь же, милый, молодцом! Скорей снимай свои рубахи! С тобой нам надо проучить буквально черта, хоть без рог он, сей пакостник, – его влюбить в себя сначала ты попробуй!

Толстуха между тем сама все скинула и за мальчишку взялась, от страсти без ума: без платья – вылитый парнишка! В отвертку наблюдал Джон Вейн, как напрочь сгинула рубашка! Из-под нее навстречу Джейн взлетела и застыла пташка. Хоть был ее хозяин мал, велик уселся вороненок. Такой пичужкой обладал уж точно вовсе не ребенок. Такого опытная Джейн никак сама не ожидала: «Месть подождет! В купель скорей!» И птичку вмиг она поймала!

Джон Вейн, смотря в свою дыру, гадал что в бане дальше будет? С мальчишкой в бочку, как в нору нырнула Джейн, коварна в блуде! Торчит из бочки голова, пред ней гуляют два арбуза! То вверх, то вниз – зачем слова? То зад мелькнет, то глянет пузо! Но юноше все невдомек, что от него хотят добиться? Она ему под нос намек, а он в ответ: «Пришел я мыться!»

«Ну, нет! Такому злу не дам под носом у я свершиться! Тут все же Дорстед – не Бедлам! Разврату тоже есть границы!» – И в мыльную Джон Вейн вошел, чан с кипятком склонил к лохани: такой тут сразу крик пошел! Такие вопли в этой бане! Сокрытый паром банщик мой из бани задал живо ходу! Парнишка, испустивши вой, в соседнюю бадейку сходу! А там – опять же горячо, дрова срамница не жалела! Сама с ошпаренным плечом в бадью холодную влетела! Мальчишка следом лезет в таз, ему ошпарил мельник… скрипку! Пришелся женщине как раз смычок, чтоб спрятать его в… Чтобы упрятать эту… цыпку!

Потом утихли оба враз! Как там внизу – и нам не видно! Что там творится, знает таз! Хоть наблюдателям обидно! Хозяйка мельницы, забыв, кто ей попался в мышеловку, мочалкой начала помыв… от головы довольно ловко! Малец, дотоле баб не знав, руками принялся лохматить красу, которою Исав гордился б, если бы не братец… Он по уши зарылся в ней, не ведая, что в эти дебри влагают носик подлинней, чтобы потом затеять дебри. Он в жаркое болото влез, совсем не ведая в нем броду. Он провалился в черный лес, и из… воды попал он в воду!

Но небу кровь мешать претит, подросток был зело ошпарен: отросток больше не стоит, он то ли сварен, то ль обжарен! Тут и толстуху проняло, как оказалось, стыд ей ведом: «Довольно, время истекло, пора кормить тебя обедом!» Себя пришлось ей охладить, она опять мальца в девчонку взялась с заботою рядить, достав рубашки и юбчонки. – Теперь давай-ка щи хлебать! А после ты пойдешь не в койку, – в овин, меня там будешь ждать! Приду, когда закончу… дойку.

– А много ли у вас коров? – наивный вопросил монашек. – Да нет – у нас полно… быков… Мы их не доим, с ними… пашем! В овине должен ты не спать, а черта ждать с серпом прилежно! Коли рогов не обломать, хвост мы безрогому отрежем! – Скажи-ка, тетя, в чем тут гвоздь? Зачем наряжен я девчонкой? – «Безрогий черт» – мне в горле кость. Он у меня засел в печенках!

– А что могу я? Хоть малец я буду, будь хоть бабой? Коль черт – так, верно, молодец, пред бабой и мальцом неслабый!

– Тут вот какой у нас капкан: он спрятан у тебя под платьем. Черт сунется – а тут обман! Отступится, хоть и с проклятьем! – А вдруг, будь даже и приперт, он от атаки не отступит? Чертям, известно, один черт, они и лешего… отлупят! – Ты, главное, не трусь, сынок! До женщин этот гость охочий. К тебе подлягу я под бок. Не разберет он среди ночи! А если что – ты от ворот дай поворот, не тронет пальцем! И если скверный оборот – ты дай ему серпом по… ты врежь ему – чего стесняться!