– Присаживайся! – Аврора кивнула на соседний стул. – Ты как раз подоспела к моей любимой сцене. Ах, Чикаго, диадемы и перья, опасные мужчины, джаз… Поскорее бы вернулась былая мода!

Я молча уселась на стул и поставила перед Авророй остывающий стаканчик. Запах имбиря распустился в зале, как бутон розы, и она, учуяв его, тут же встрепенулась.

– О, мой пунш! Ты так мила, маленькая Верховная. Я уж подумала, этот слизняк Чарльз совсем бесполезен. Что режиссер кошмарный, что лакей… А где он, кстати?

– Отправила его домой, – вежливо улыбнулась я, сложив руки на коленях.

Аврора нахмурилась и, сделав еще затяжку, затушила сигарету прямо о грань бокала. Взяв в руки стаканчик с пуншем, она пожала плечами, отхлебнула чуть-чуть и отвернулась обратно к сцене, дирижируя в такт джазу. Аврора растворилась в своем мюзикле, напрочь забыв обо мне, будто это было ничуть не странно – встретить меня там, где она пряталась от всего мира.

Аврора Эдлер пряталась. Я вдруг осознала это так же четко, как прежде осознала то, что мне нужна ее помощь.

– Что с тобой? – спросила я в лоб, и Аврора, поведя бровью, взмахом руки попросила у официанта еще вина.

Ее подводка, подчеркивающая бирюзово-аметистовые глаза, была смазана под ресницами и потекла в уголках глаз. Та Аврора, какой я ее знала, никогда бы не допустила подобного, как не допустила бы и непричесанных волос, и наполовину «съеденной» помады. Раньше она никогда не позволяла себе хоть какой бы то ни было безалаберности, но сейчас же выглядела помято и несвеже. А еще… она была изрядно пьяной. Такую подавленность было не скрыть даже дорогим парфюмом и раритетными нарядами.

Вынув из портсигара еще одну сигарету, она одним взглядом подожгла ее и снова вставила в серебряный мундштук.

– Мы ездили за тобой по всему штату, – призналась я, смочив горло водой, бокал с которой поставил передо мной официант. – Это первое место, где ты задержалась больше чем на один день…

– Да, не люблю однообразие, – Аврора выдохнула в меня облако дыма. – Чехарда одних и тех же лиц навевает тоску.

– Почему ты не в Нью-Йорке? Мне казалось, у Верховной ведьмы есть дела поважнее постановки сырого мюзикла.

– У меня… отпуск.

Я поперхнулась водой, но лицо Авроры осталось непроницаемым. Впрочем, ей и не нужно было меняться в мимике, чтобы я догадалась: в отпуск ее отправили против воли.

– Это как?

– Моя… помощница, Тюльпана, – Аврора надменно хохотнула, произнося ее имя вслух. – Решила наконец-то показать свои зубки. Я оставила ее вместо себя, пока занималась тобой, а она узурпировала мою власть.

Одна джазовая песня сменяла другую, а я все пыталась переварить то, что услышала, пока Аврора плавно покачивала головой и мундштуком, будто ее и впрямь ничуть не тревожила перспектива остаться без ковена, что она взращивала столетиями.

– Аврора, – позвала я, хлопнув ладонью по столу. – Ты же, черт возьми, гребаная Аврора Эдлер! Моя мать не могла приструнить тебя триста лет. Что сейчас-то случилось?

Аврора ухмыльнулась, на секунду польщенная, но ее тут же затянуло обратно в болото уныния, куда постепенно скатывались все, кого я встречала. Залпом осушив вино, она уже знакомым жестом попросила еще, но я, взглянув на официанта, прочитала уже знакомое заклятие, и тот выбежал из зала, как потерпевшей, выронив поднос.

– Перестань так делать! – рыкнула на меня Аврора. – Я уже жалею, что дала тебе ключ к своей главе. Хватит лишать меня моих…

– Игрушек?

– Слуг! – Она поднялась и, взяв с края сцены початую бутылку вина, отхлебнула прямо из горла. – Эта Тюльпана и так отняла у меня почти всех моих атташе. Посмотри, – Аврора вдруг приспустила одну лямку платья с плеча, обнажая метки, из которых по-прежнему черными оставались лишь те десять, что связывали ее с людьми в черных костюмах, разошедшимися по залу. Они, сторожащие партер и взвешивающие в руках зачехленные сабли, были последним ее оплотом. Остальные шрамы стали бледными, уродливыми… Бессмысленными.

– Мне жаль, – все, что смогла выдавить я, не веря, что одна ведьма смогла стереть с Авроры за неделю целую сотню меток. – Слушай, сейчас всем нелегко…

– Плевать, – Аврора поправила лямку и вернулась на свой стул. – Найду новых. Проблема не в этом, а в самой Тюльпане. Навозный жук, возомнивший себя змеей! Кто-то помогает ей. Я слышала голос, с которым она разговаривала через аметистовый кристалл на шее… Тюльпана несомненно заключила с кем-то сделку. Теперь я не могу подступиться к ней ни на шаг. Каким-то образом она настроила против меня весь ковен!

– Твое Верховенство строится на признании ковена? – уточнила я непонимающе, и Аврора кивнула.

– У нас иные порядки, Одри. Как и везде, право главенства передается по крови, но вот то, сколько продержится новая Верховная… Это зависит от ковена. Вот почему я пыталась украсть гримуар твоей матери. Мне хотелось знать, как переписать строй Шепота, чтобы застраховать себя от таких случаев. Это оказалось невозможно: пойдя против природы своего рода, я могла навлечь на себя тот же злой рок, что навлекла на себя Виви, сделав из Джулиана колдуна. Так что… Пришлось импровизировать.

– Разве, когда ты продлеваешь свою молодость за счет чужих жизней, ты уже не идешь против природы?

– Регулярно менять одну душу на другую и безвозвратно изменить ход вещей – это не одно и то же, дорогая. Шестнадцать веков никто не смел усомниться во мне. Я давала своему ковену все, о чем он попросит – богатство, бессмертие, признание… Но Тюльпана решила, что справится лучше. Что тайный покровитель поможет ей перестать быть ничтожеством. – Аврора сжала в пальцах бокал так крепко, что тот треснул. Маленькие осколки впились в ее ладонь, но, встряхнув рукой, она обратила их в воду, что, стекая, смысла собою не только кровь, но и сами порезы. – И я раздавлю их обоих!

Я постаралась не акцентировать внимание на том, сколько Авроре лет, и сосредоточилась на фактах. Мозаика событий складывалась в очень интересную картину.

– Кажется, я знаю, кто верховодит твоей Тюльпаной, – призналась я, уверенная в том, что права почти на сто процентов. – Этот кто-то пытается изжить нас обеих. Что насчет того, чтобы работать вместе? Я здесь как раз за этим.

Смех, которым разразилась Аврора, казалось, вернул ее к жизни. Она буквально расцвела у меня на глазах, а к бледным щекам вернулся румянец. Никогда не слышала, чтобы кто-то смеялся так заливисто и задорно, особенно надо мной.

– Работать с тобой? Вместе? Да ты же еще слепой котенок!

Это было предсказуемо.

– Ладно, я не настаиваю. Тогда просто скажи мне, где найти ковен Марка Сайфера.

Лицо Авроры вытянулось и померкло. Смех, еще мгновение назад заглушивший даже пронзительный саксофон, обернулся презрительным фырканьем.

– Ты, никак, беду кличешь, милая. На кой тебе сдался этот лживый реднек?