– Да он все равно нас не заметит, – вздохнула Зои, сосредоточившись на мужчине в гавайской рубашке, уже расплачивающемся за стаканчик заветного имбирного пунша. – Если ты под чарами, то даже летающего крокодила не заметишь.

– Я не его внимание боюсь привлечь, – прошептала я, шерстя взглядом толпу подростков. – Она наверняка тоже где-то поблизости. Самой-то бегать за пуншем уже, видать, несолидно для статуса…

– Или для возраста, – хихикнула Зои.

Она заглянула мне через плечо, немного подпрыгивая, чтобы тоже проследить за тем, как мужчина, забыв взять сдачу, направился вместе с пуншем обратно через весь парк. Пальцы, держащие горячий стакан, раскраснелись, но не разжались даже под угрозой ожогов и волдырей. Над облепиховой жидкостью, качающейся внутри, клубился пар – аромат стоял такой, что шлейф от него окутал даже нас троих. Пряный, приторный и крепкий.

– Идем, – кивнула я, хватая Коула за ремешок кобуры. – Он приведет нас прямиком к ней.

Коул скептично хмыкнул, но других идей у нас не было: не зря же он в который раз отпросился ради меня с работы, вдобавок снова оставив Штруделя на забывчивого Ричи. Такое не могло пройти впустую. Нашему путешествию, растянувшемуся почти на неделю погони и переездов по всему Вермонту, пора уже было принести свои плоды.

– А вот и оно, – сказала я, когда мы трое вышли к местному театру. Люди сторонились его, будто заброшенного и заколоченного, хотя место светилось гирляндами, а из окон лился гостеприимный свет. Если что-то и отпугивало посетителей от этого театра, то уж точно не вывеска о закрытии, а очередные чары.

Мужчина прошел по тропе и поднялся на промерзшее крыльцо. На витрине виднелся плакат с его изображением в углу, сегодняшней датой и подписью «В гостях у Гэтсби».

– Это режиссер мюзикла! – воскликнула Зои, приглядевшись. – Она сорвала ему премьеру! Вот же стерва. Слушай, может, тебе не стоит ходить туда?.. Еще не поздно вернуться домой.

– И снова ходить кругами, растрачивая калории на пустые догадки? – фыркнула я. – Нет, просто так я не сдамся!

Пальцы Коула сжались, переплетаясь с моими, и он притянул меня к груди.

– Не думал, что скажу это, но я согласен с Зои, – произнес он, угрюмо косясь в сторону театра. – Не нужна она тебе. И сами справимся. Нам не впервой.

– Коул. – Его гладкая щека была совсем холодной на ощупь. Я согрела ее своим прикосновением, слабо улыбнувшись. – Мы будем искать ковен Сайфера целую вечность, поверь. Ведьмы умеют хорошо прятаться. Все, что нам надо, – это узнать его адрес. Доверься мне… Ну, как обычно, ты знаешь.

Коул скривился, но смягчился под моим поцелуем. Его губы насквозь пропитались сладостью молочного коктейля, точно ликером. Урвав момент его слабости, я отстранилась и вышла к театру.

– Главное, не убейте друг друга, пока я не вернусь!

Зои осталась стоять рядом с Коулом, придержав того за край пальто, когда он инстинктивно попытался кинуться следом. Немо молясь, чтобы к моим проблемам не прибавился еще труп кого-то из них, я вскочила на крыльцо и накрыла плечо режиссера раньше, чем он успел зайти в дверь.

– Ты свободен от всех цепей, – прошептала я.

Наши взгляды встретились. Глаза у него были голубыми, как талый лед, а под ними – пролежни синяков от бесконечных репетиций. Обернувшись ко мне вполоборота, он так и застыл – на то, чтобы прийти в себя, ему требовалось время.

– А это я отнесу сама, – улыбнулась я, забирая из его деревянных пальцев стаканчик с пуншем. – Ступайте домой, сэр. Все прошло блестяще, и ваш мюзикл удался на славу! Не забудьте выписать актерам премию.

Мужчина, еще подверженный гипнозу, кивнул. Растерянно моргая и постепенно оттаивая от заклятия, он послушно спустился и побрел в сторону оживленной улицы.

Собравшись с духом, я открыла дверь театра и зашла внутрь, лишь мимоходом обернувшись на друзей. Стоя в тени рядом с Коулом и пряча нос в шарфе, Зои смотрела на меня желтыми глазами, сузившимися в гневном прищуре. Так они сужались каждый раз, как она заставала меня за чтением шепчущей главы гримуара. Вот и теперь Зои слышала, какое заклинание я произнесла, чтобы прервать то, что уже лежало на режиссере… Слышала, но не понимала, ведь заклятие то было на немецком.

Внутри театра было тепло и тихо. Обои из красного бархата с королевскими лилиями, несколько кожаных диванчиков, живые цветы, искусственные канделябры и полное отсутствие посетителей. По углам горели торшеры, подыгрывая атмосфере старины и роскоши, но основной свет не работал. Оглядевшись, чтобы понять, откуда доносится медленная, заунывная музыка, я прижалась ухом к двери партера.

– Нет, это никуда не годится! Марсель, ты что, совсем уснул?! Джо Оливер в гробу бы перевернулся от твоего похоронного марша! А ты, Фрэнк, вообще не стараешься. Куда смотрел этот режиссеришка, когда брал тебя на роль? Еще раз! Отыграйте мне сцену в кабаке. И не халтурить, иначе будете плясать без воды еще неделю!

Я толкнула дверь и тут же зажмурилась от луча прожектора, оказавшись в туннеле жемчужного света.

– Чарльз? Ты принес пунш? Тебя только за смертью посылать! Почему так долго?!

Как следует проморгавшись, чтобы вернуть себе зрение, я загородилась от света рукой и посмотрела на Аврору, сидящую посреди зала. Все кресла были сметены и разобраны, а посреди освобожденной площадки взгромождался единственный стол с парой стульев, застеленный белой скатертью. По периметру зала дежурили десять человек, облаченные в черные костюмы и напоясные ножны. Увидев меня, атташе напряглись, но не сдвинулись с места. Рядом с Авророй стоял официант в атласном сюртуке, готовый в любой момент услужить ей. Он держал спину так прямо, будто его насадили на раскаленную кочергу.

По сцене, буквально на цыпочках, щеголяли худенькие девочки в белокурых париках и юбках, расшитых пайетками. Вокруг них под джаз плясали юноши в двубортных жилетах и шляпах-котелках. Сам вид Авроры соответствовал моде двадцатых годов: на ней было короткое шелковое платье, расшитое стеклярусом, а руки до самых локтей облачали замшевые перчатки. В руках она держала серебряный мундштук с дымящейся сигаретой. Аврора фактически превратила партер в собственный зрительский зал, а сам театр – в персональный цирк, где вся актерская труппа выступала для нее одной.

Сделав затяжку, она стряхнула пепел и подняла в мою честь граненый бокал с красным вином.

– Добро пожаловать в Чикаго, Одри!

Я подошла ближе, наблюдая за мюзиклом, который и не думал прекращаться, пока этого не потребует Аврора. Завороженные так же, как тот несчастный режиссер, актеры плясали без устали, лишь бы ублажить ее тоску по минувшей эпохе.

– А ты привыкла отдыхать с размахом, – сказала я.

Аврора отхлебнула вина и щелкнула пальцами – этого было достаточно, чтобы ко мне тут же подскочил галантный месье и буквально насильно сорвал с меня куртку, прежде чем унестись вместе с ней в гардеробную.