Впрочем, через стену бронебойными пулями из обычных автоматов повстанцы тоже палили, в ответ на любое движение. Силуэты врагов они видели через инфракрасное и электромагнитное зрение. Но и те – или хотя бы некоторые из корпов – могли различать их таким же образом, поэтому паритет сохранялся.

А где-то там были еще и турели. И, судя по всему, враги свои действия координировали очень хорошо. Вскоре вся перегородка напоминала швейцарский сыр. Хорошо, что это не был обычный бетон или железобетон, иначе бы он давно уже раскрошился и выпал кусками. Оставалось сказать спасибо нанотехнологиям в строительстве.

Максим понял, что они крепко влипли. Будь у них окна за спиной, можно было бы попытаться взлететь. Но они находились в глубине здания.

На помощь тех, кого он оставил на верхних этажах, рассчитывать было опрометчиво. Хотя они и выдвинулись на подмогу, Максим знал, что их продвижение остановилось за целый этаж отсюда, где они тоже угодили в засаду. Оказывается, турели имелись повсюду. А еще дроны противника, включая досаждавшую мелочь размером с воробья, использовали вентиляционные шахты, чтобы появляться из неожиданных мест.

Контратака тоже имела бы мало смысла. Рихтер определил, что нападавших… точнее, защитников Башни, было тут не меньше тридцати человек, не считая роботов и турелей. Оставалось держаться и ждать. Вся надежда была на то, что происходило сейчас внизу, на подступах к Тлачи.

«Мы и не были главной атакующей силой. Мы ложная цель. Обманный маневр».

Костюмы защищали их тела, каждый уже получил по паре пуль и осколков, и без них был бы давно мертв. Но и с броней раненых становилось все больше. Даже прижимаясь к полу, используя любое укрытие, они несли потери.

Осколочные и электромагнитные гранаты на какое-то время сдержали наступающих, но их приходилось расходовать экономно. На десятой минуте боя гранат осталось не больше пяти.

– Donnerwetter!

Одна из пуль, разогнанная электромагнитной силой, впилась Рихтеру в плечо. Он почувствовал бешеный удар – похоже, пуля пробила все слои брони, кроме последнего, и даже равномерно распределенная между волокнами наноброни, ее энергия была чудовищной. Рука на время отнялась, пока не подействовало спешно введенное обезболивающее. Только через пару минут он понял, что может снова стрелять, хотя точность упала наверняка.

Еще двое из мексиканских камрадов погибли. Их просто нашинковало осколками разорвавшейся между ними гранаты. Да, у корпов тоже такие имелись, и они умели ими пользоваться.

Дело было плохо. Но страха не было. Только решимость.

В этот момент до слуха Максима долетели звуки стрельбы в коридоре. Интенсивная стрельба. Совсем не с того направления, с которого враги вели огонь по ним. И крики тоже были – крики боли и, как ему показалось, страха.

«Кто это? Наших тут еще быть не может. Они бы не добрались так быстро. А из других подразделений – тем более».

И тут ему показалось, будто одна часть врагов стреляет в другую.

«Мы перехватили их. Эти турели на время наши. У вас есть пара минут! – неведомо откуда пришел голос ему в черепную коробку. – Добейте их, пока они заняты! Да здравствует революция!»

Виссер? Спасибо тебе, парень.

– Вперед, в атаку! – скомандовал Рихтер вслух.

– И да поможет нам Бог, – услышал он шепот рядом. Это был Падре. И раскольник тоже времени не терял, а стрелял из своего «Корректора». Движения его были быстры и точны. Где только так научился?

Метнули еще три «умных гранаты» в коридор. Две из них не долетели до цели, были подбиты и не взорвались, но последняя исполнила особенно удачный кульбит и разлетелась в вихре осколков прямо посреди постоянно перемещающихся врагов.

Следом за ней истратили последнего «Таракана». Похоже, в этот раз попадание было особенно удачным – от него что-то сдетонировало, и один за другим цепочка взрывов сотрясла этаж. Тут и там взрывная волна срывала со стен и потолка покрытие, обнажая серую основу. Материал, который не горел и обладал невероятной прочностью гранита или базальта. Поэтому бояться за прочность конструкций не стоило.

А следом все оставшиеся на ногах бойцы «Ягуара» ринулись в бой. В них кто-то стрелял, пули попадали, но отскакивали или вязли в самой толстой броне передней полусферы. Наноброня была не совсем одинаковой толщины с разных сторон.

Первый ряд врагов состоял из многоногих роботов, но почти все они уже представляли собой дымящиеся обломки или застывшие на полу каркасы с оторванными конечностями.

Промчавшись через открытое место, бойцы оказались у этого завала из металла и пластика и укрылись за ним, как за баррикадой. Те, у кого хоть что-то оставалось от покрова невидимости, включили ее снова, хоть полтуловища сделав невидимым. Получилось сюрреалистично.

А где-то там, во втором ряду были и живые враги. Мимикрирующие, но заметные в инфракрасном спектре. И вот до них надо было добраться, пока они лежали, а по ним стреляли те самые турели, которые недавно заставили отступить самих повстанцев. Стреляли, не давая гадам подняться, мешали целиться.

Бойцы были рады, когда добрались до мяса с кровью. Рихтер выдвинулся вперед как можно дальше, используя любые прикрытия. Страх смерти отсутствовал, даже плечо перестало болеть остаточной ноющей болью.

Броня у врагов тоже была, но не такая крепкая. Потому что на глазах Максима огонь турелей снес сразу двоих из них, буквально прорезав насквозь.

Серые, безликие, укутанные маскировкой, подвижные, но смертные. Очень даже смертные для бронебойных пуль и выстрелов тяжелой «рельсы»! И они были действительно заняты. По ним стреляли оставшиеся две турели (остальные они, похоже, вывели из строя огнем). Защитников Башни косили как траву и расстреливали в упор, а они вертелись на месте и не могли найти укрытия.

Оставшиеся роботы-пауки, которых оставалось еще с десяток, просто стояли и никак не вмешивались в бой. Либо их ослепил электромагнитный импульс, либо… взломщики подключились уже не только к стационарным системам охраны.

– Вот зараза! – Рихтер бросил пустой рейлган и, подобрав автомат упавшего бойца, начал стрелять короткими очередями по три патрона.

Остальные, коренные латиноамериканцы, выражались покрепче. Где-то за его спиной Санчес мешал испанский мат с недавно усвоенным русским:

– П…ц вам, mariconos!

И тут Максима накрыл странный эффект субъективного замедления времени. Все обратилось из мельтешения вспышек в четкую, почти статичную картину. На мгновение ему даже показалось, что он может видеть поле боя, как карту. Хотя такую опцию в тактической системе он сам деактивировал. Но за ту субъективную секунду, что Максим смотрел «карту», бойцы, бежавшие рядом с ним, и он сам не сдвинулись даже на шаг. Казалось, напрягись посильнее – и сможешь видеть, как летят пули и электромагнитные снаряды. Но нет. Это уже было за пределами возможностей органов чувств и рефлексов.