отсыпает чемпиону дерьмишка в полной мере. А в случае, если фантазия у сценаристов спотыкается, то судьба предусмотрительно роняет его зубную щетку в унитаз.

— Алонсо, как ты мог это сделать?

— Что сделать, Анхелика?

— Сделать эти страшные вещи старому Родриго.

Прерывая бормотание персонажей из телевизора, полились звуки сирены. Видимо старому Родриго на этом моменте сделалось совсем хреново. Отложив телефоны в сторону, я подпер лицо ладонями. Информации получилось негусто. Вернее, ее совсем не было. Никаких фактов, за которые можно уцепиться и начать конструировать версии. Сплошное — «не имеет значения».

Работа, аптеки, хавка, родственники. Круговорот одного и того же. Ни смс-ки, ни мессенджеры, ни история просмотров в сети — ничего не добавляли к общему вакууму. К огромной пустоте, образовавшейся после нашего расставания. Пара порносайтов, заказы лекарств, может ли аллопеция быть заразной, три онлайн тотализатора. Обычная суета. Капли жира на белой ткани жизни. Немного бытового праха, не означавшего ничего.

Куда могла направится эта сладкая парочка? Я выскочу за сигарами, мой поросеночек! Гениальный старик в очках телескопах и Его толстейшество с дырой от пули в заднице. Ведь тачки оставались у их благоверных. Так что, мои приятели путешествовали налегке — пешком и в нижнем белье. Бесконечный цирк на гастролях.

Прерывая бесполезные размышления мой телефон ожил.

— Привет, красавчик! — голос у мисс Моли грудной, мягкий, обволакивающий. Всякий раз я в него попадаю как муха в патоку. Наслаждаюсь им. Вслушиваюсь в кошачьи обертоны.

— Привет, Маша!

— Маша? — она хихикнула. — Что это? На польском?

— Не что, а кто, — ответил я, прижимая трубку плечом к уху. Мои руки были заняты бутылкой и стаканом.

— Кто?

— Это значит — самая красивая девушка на свете.

— Жалкий льстец! Язык у тебя хорошо подвешен, — на фоне ее голоса квакнул динамик: «Бригада реанимации к третьему боксу!»

— Не только язык, дарлинг, но и все прочее, чего ты еще не знаешь, — откликнулся я. Виски вязко упал в желудок. Хлебная, хорошо пропеченная корка.

— Что делаешь?

— Пью виски и болтаю с тобой. Только пришел.

— Жаль, что я на дежурстве, — она вздохнула, заклацала клавиатура. — Сегодня много народа. Хочу от тебя ребенка.

— Прямо сейчас? — уточнил я и нажал кнопку на аппарате Его Величества. Погонял список вызовов пальцем. Сорок тысяч восемьсот семьдесят семь шагов правой ногой. Идеальная окружность. Отправная точка.

«Хочу от тебя ребенка», — я повертел эту мысль в голове.

Женщины всегда ошеломляют вот так — прямо в лоб. Лупят тебя нежным голосом прямо по мозгу. Обволакивают ласково как боа — констриктор перед тем, как неожиданно выдавить из тебя всю начинку. Все те потроха, которые ты тщательно собирал внутри.

— Завтра вечером? — предложила она. — Высплюсь после ночи, сходим куда-нибудь? Ты по мне соскучился?

— Конечно, я по тебе соскучился, — мой песочный замок выходил очень красивым. Зеленые глаза, высокие скулы, смуглая кожа.

— Я тоже, милый. До встречи!

— Целую, — я рассматривал список: незнакомый номер, уместившийся между разговором с китайским ресторанчиком и вызовом Рубинштейну. Тот самый номер телефона, на который я обратил внимание еще тогда. Поиск в сети ничего не дал. Ни объявлений, ни организаций — ничего конкретного кроме оператора — ДиджиСелл. Частный номер, владелец которого простыми способами не определялся. А непростые сейчас уже спали. Уложили шайку из пяти детишек и в половину одиннадцатого отошли ко сну в объятиях супруги.

Отогнав мысль позвонить шефу технического отдела Айвену Персакису, я плеснул очередную порцию. У него и так много проблем, главная из которых — излишняя производительность.

Вздохнув, я отложил телефон и поплелся в душ. Кроме этого номера никаких зацепок у меня не было. Почти полная пустота. Но как в любой другой безвыходной ситуации — выбор был. И был огромным — каким сортом мыла смазывать веревку. Ту веревку, на которую меня непременно подвесят завтра. Иланг — иланг, алое вера или земляничное? Бесконечное количество вариаций.

Не определяющийся номер ДиджиСелл. Наверняка один из бесчисленной родни Его Величества. Какой-нибудь очередной мазурик, вышедший с суток за хулиганку, и не успевший прописаться в списке контактов под собственным именем. Или погонялом. Я натянул простыню до носа, балансируя на краю обрыва, за которым реальность обращалась в сны. Миссис Лиланд возилась внизу, звякала посуда. Из окна в мою комнату текла ночь.

Надо было выспаться. Обязательно выспаться. Прикрыв глаза, я принялся считать овец. Проверенный поколениями способ не заснуть. Одна, две. Семьдесят семь, семьдесят восемь. Семьдесят девятое животное повернулось ко мне и заблеяло. Я отогнал ее в сторону, но оно вернулось и требовательно заблеяло мне на ухо. Оно было черным. Одно на все стадо. Требовательное и приставучее. Я дернулся в сторону, пугая ее молчаливых товарок, брызгающих в стороны. Но овца неумолимо нашла меня, прыгнула и завопила еще раз. Семьдесят девятая. Морда у нее была перемазана голубой краской. Голубая Балтика. Бледно синие капли на траве. Я вытянул руку и оттолкнул ее. В ответ раздался громкий стук, и я проснулся.

Парка Шервино (отрывок)

дата публикации:31.01.2023

(отрывок) «Олька»

В большие от пола до потолка окна на них смотрел слепой ноябрь. И все бы ничего, но Олька сильно не любила осень. Влажный неуютный холод, морось, липнувшую к лицу, темное низкое небо, до которого, протяни руку, можно было дотянуться. Ей казалось, что на ощупь оно мокрое и холодное, что-то вроде резины. Хлебнув чаю, она поморщилась, тот успел остыть, пока возилась с почтой.

— Выставим на них счет, они оплатят, а потом перезачтем по договору уступки, — Никита висел на телефоне с клиентом, что-то у него там не ладилось, контрагент был тугим и всего опасался.

— Если вы оплатите напрямую, то потеряете десять процентов на тарифе банка, — его собеседник, что-то пробурчал в трубку, — да, понимаю. Можно через счет эскроу, но нужно тогда оформить бумаги. Самое простое цессия, Михаил. Нет, мы готовы сделать, как вы скажете, но я бы вам…. Да, понял. Еще подумаете. Хорошо, на связи.

Он положил трубку и посмотрел на обедающего за