Онгент посеменил от Кари боком, осторожно прощупывая путь по карнизу к выступу. Рискнул бросить взгляд вниз и сглотнул в ужасе.

Он достиг каменного отростка и не без робости двинулся к колоколу. Чтобы сладить с волнением, заговорил опять.

– Мне казалось, что я тебя потерял. Это я предложил Джермасу тебя отослать непосредственно перед тем, как оповестил Эффро Келкина – разумеется, анонимно – обо всех его богохульствах. Я вознамерился стать твоим крестным, твоим наставником и подготовить тебя к этому событию. Но ты убежала. Мирен стал моим запасным вариантом – я попытался воссоздать проделанный Джермасом труд, хотя у меня и не было веретенщика, чтобы с ним поработать. Тем не менее небезуспешно. В их глазах он вышел, почитай, твоей копией. Он смог бы служить Предвестником впредь – но раз ты здесь, в этом нет необходимости.

Кари пыталась бороться. Заговорить. Ударить разумом. Не получалось ничего. Убежать, и то нельзя. Она вконец обездвижена, встряла намертво, как каменный человек. Беспомощна до предела.

– Наконец-то мне открылось некое очарование в Пилгрине, – проговорил себе Онгент. – «И поглотили они тьму живущих, и поднесли их души Черным Железным богам».

Он изо всех сил толкнул колокол.

Тот качнулся, по собственной воле набирая скорость, и зазвучал одной нотой, сигналом веретенщикам внизу.

Приношение жертв началось.

Среди толпы сотни веретенщиков, и каждый состоит из сотни ножей. Острогранные щупальца хлестнули сквозь плоть и кость; кровь брызнула, наводняя пол, вмиг превратившийся в алое озеро. И Кариллон видит каждую смерть всплеском энергии, поглощенным, не успев распуститься – ибо веретенщик пленял и впитывал душу для того, чтобы вручить потом Черным Железным богам.

Вручить посредством ее.

Их ей не удержать. Она чувствует воздвигаемую вокруг силу. Встать против потока такой мощи означает испариться мгновенно. Как противиться океанской волне? Сама Кари сгорит, и останется лишь та, какой ее хотят сделать, Предвестница. Волшебство проносится сквозь нее водопадом, втекает в колокол. Он трескается и начинает меняться. Металл подтекает, и скручивается, и начинает принимать свои истинные очертания. Физическая форма существа кошмарна, но Кари видит и духовное царство: видит прутья клетки заклинания Онгента, видит узы, соединяющие ее с Онгентом – и с амулетом, и с Черными Железными богами. А теперь видит и самих Черных Железных богов. По всему городу началось их возвращение.

Энергия после жестокой резни в этом храме преобразует их, и тогда боги окунутся в накопленную былую мощь, десятикратные резервы от десятилетий подобных зверств. А далее есть вообще целый город, триста лет развития и роста, тысячи новых душ, чтоб утолять их голод.

Еще два шага, и она оказалась бы прямо под Башней Закона, когда рушилась колокольня. Ее размозжило бы насмерть, и ничего б не случилось. Она снова попыталась сорваться с карниза, но Мирен не отпускал ее. И целовал – даже когда она выдавливала из себя крик.

Онгент возвысился. Темное облако силы проступило вокруг него. Годы облетели с его лица, и он сошел в пустое пространство, паря над пропастью в воздухе. На ладонях его играли, похрустывая, молнии. Увенчанный черным железом, Жрец-Первосвященник чудовищного пантеона.

– ВЕДИ ИХ ОБРАТНО, – приказывает он ей. Его глас – бой великого колокола страданий. Нет пути противиться его повелению, ей не найти способа выстоять перед мощью богов.

Стоять неподвижно – гибель. Вор бежит, вор уклоняется. Вор крадет.

Это как тырить на рынке фрукты, думает она. Ты устраиваешь цирк, вытаскивая одно яблоко, продавец за тобой в погоню, и тогда твой подельник спокойно забирает остальную добычу.

Она поискала нить волшебства, которая соединяла ее со Шпатом. Связь по-прежнему там – истончается, затухает. Остаток целительного заклинания Онгента, подпитанного топливом, сворованным у Черных Железных богов. Кариллон не в силах пошевелиться, но еще способна схитрить втихаря.

Она сосредотачивается на этом клубке связующих чар и распахивает врата.

Крыс надсадно визжит от отчаяния, затем хватает разум ближайшего вора. Грубо и не заботясь об ущербе. Человек шатается и падает перед старейшиной упырей на колени.

– ОН УКРАЛ ТАЛИСМАН, – проревел сквозь окровавленные губы вор. – ОН ПРЕДАЛ НАС!

Эладора пытается слезть с надгробия и валится на пол. Ее тело поникло, словно конечности отсоединили от осознанной воли.

– Кари. Он несет кулон к ней. Но она…

– Все ваш злодерьмучий профессор. – Алина побелела под запекшейся на лице требухой червяков. – Синтер, сука, предупреждал меня, а я ухом не повела. Ети вашу мать. – Она выпрямилась, поворачиваясь к Крысу. – Хорошо. Ладно. Идем назад через город. Если надо – кивнула она на кучу, недавно бывшую Джермасом Таем, – повторим.

Старейший упырь хотел заметить им о безнадежности этой затеи. Добираться от Мойки до Могильника заняло полночи; к тому времени, как они попадут на Привоз, будет слишком поздно. Может быть, уже слишком поздно. Даже боги согласны – он не чувствовал вокруг Алины тени присутствия Хранимых Богов. Святая не в нужном месте, дамка не на той клетке шашечной доски. Ей даровали силу выступить против одной угрозы, но теперь, когда встает другая, боги бросают ее.

Он собирался сказать, что все пропало. Что людям следует лечь на землю и умереть, и дать ему съесть свои тела и снести души в нижнюю тьму. Если он поглотит плоть святой – ДВУХ святых, ничего себе! – его силы возрастут настолько, что у него появится шанс пережить этот, ныне неотвратимый, апокалипсис. Но слова застряли в уме, и не получалось вытолкнуть их из горла скорчившегося вора.

Крыс обнаружил, что не верит, будто потеряно все.

Вместо этого он заговорил собственной речью, прошибая звук сквозь искривленную гортань, змеиный язык и громадные клыки.

– Шпат его остановит, – шепотом выдавил он, спрашивая себя – неужели настолько верит в друга? А потом, громче, добавил: – Ползущие. Снаружи. Великая тьма их.

Чародеи, раскиданные их спонтанным нахрапом на Могильный холм, вернулись и собрались при входе в гробницу. Крыс смутно прозревал их сквозь закрытую каменную дверь склепа – плетеные обличья серебристо-слизистыми мотками мерцали на грани восприятия.

– Наружу есть другой путь? – спросила Алина.

Эладора покачала головой.

– Мне не показывали. – По щекам покатились слезы; она смахнула их, не особенно замечая.

Алина вздохнула.

– Конечно, откуда тут хренов черный ход? Ладно. – Она подхватила Эладору под руку, встряхнула ее и передала Крысу. Пришлось поднапрячься – дарованная богами сила ушла. – Вытащи ее. – Она подняла на ноги и выжившее ворье, муштруя их как сержант: – За упырем, и чтоб не высовываться, слышите меня?

За дверью тихо шелестело колдовство червей.