Какое-то время я молчала. Затем же, сама не знаю почему – возможно, из-за того, что картины выступления Миньминь еще были свежи в моей памяти и эмоции преобладали над разумом; а может, потому, что мне казалось, будто человек, отправляющийся на утлом челноке в заросли лотосов, чтобы полюбоваться ими, способен меня понять, – я вдруг высказала все, что так долго было у меня на душе:

– Как же я устала! Все эти годы я жила во дворце, на каждом шагу натыкаясь на правила, вынужденная проявлять хитрость и изобретательность. Самое простое дело нельзя сделать без того, чтобы трижды подумать, а потом подумать еще трижды! Я совсем не такая. Я хочу сбежать, уехать далеко-далеко, где можно громко хохотать, когда хочется смеяться, рыдать во весь голос, когда хочется плакать, быть сварливой, когда сердишься, и изображать из себя девушку из высшего общества, когда хочется быть нежной и ласковой. Сейчас замужество представляется мне лишь как переселение из большой клетки Запретного города в клетку поменьше, в которой даже не будет тех красот, которыми я могу любоваться в Запретном городе. Так зачем мне выходить замуж? За годы, проведенные во дворце, я насмотрелась на всякую борьбу, а в особенности на ту, что ведется на женской половине. Господин, должно быть, не так хорошо осведомлен об этой мрачной стороне – вы, мужчины, ничего не знаете об этом. Четвертый господин, я не солгала вам. Вспоминая о борьбе между женами и наложницами, в которую мне пришлось бы вступить сразу после замужества, я и правда начинаю думать, что обрезать волосы и уйти в монахини было бы лучшим решением.

Он ответил не сразу. После недолгого молчания четвертый принц безразличным тоном произнес:

– Твое положение не позволит тебе самой решать вопросы, касающиеся твоего замужества. Чем больше дорожит тобой царственный отец, тем меньше от тебя зависит. Взять сегодняшний случай с нефритовой подвеской. Господин Суван Гувалгия дал понять, что относится к тебе как к собственной дочери. Миньминь с Хэшу тоже относятся к тебе гораздо лучше, чем к наследному принцу. Конечно, сейчас невозможно разгадать конечный замысел господина Суван Гувалгия, но, если Его Величество захочет выдать тебя замуж, ему придется все серьезно взвесить и многое обдумать. Если ты надеешься, как обычные придворные дамы, достигнуть соответствующего возраста и покинуть дворец, то я советую тебе поскорее оставить эти мысли. Лучше подумай о том, как вынудить Его Величество выдать тебя замуж так, чтобы ты сама была более или менее довольна. То, что тебя выдадут замуж, – гораздо более вероятный исход.

Я продолжала слушать его, растерянно застыв на месте и чувствуя, как мое сердце словно падает с огромной высоты. Всего несколькими фразами он безжалостно разбил все мои надежды вдребезги! Оказывается, несмотря на всю мою борьбу, я не смогла избежать участи быть пешкой в чужой игре. Не выдержав, я горько рассмеялась, а затем с негодованием проговорила:

– Если я не захочу выходить замуж, никто не сможет меня заставить.

– В таком случае приготовь три чи белого шелка! – холодно произнес четвертый принц, спокойно глядя на меня. После короткого молчания он добавил: – Ты настолько жестока и тебе все равно, что твоя смерть вызовет гнев Его Величества? А сколько хлопот она доставит твоему отцу и всей твоей семье?

Я машинально задалась вопросом, неужели и правда настанет день, когда я покончу с собой, чтобы не выходить замуж. Хотя я и запугивала подобным восьмого принца, это было лишь притворство. За всю свою жизнь я ни разу не задумывалась о самоубийстве и всегда презирала тех, кто свел счеты с жизнью. Для того ли родители рожали тебя и тратили столько сил, чтобы вырастить и воспитать, чтобы ты просто взял и убил себя? Я жила в уверенности, что все зависит от человека и из любой ситуации можно найти выход. Разве есть что-то ценнее жизни? Жить стоит не только ради себя, но и ради родителей, ради того, кто любит тебя. Жизнь дарит надежду.

– Дворец – не то место, где следует витать в облаках, – медленно произнес четвертый принц. – Советую тебе поскорее очнуться и хорошо подумать, иначе, когда придет время действовать, от тебя и впрямь ничего не будет зависеть.

– Неужели мне нельзя не выходить замуж? – спросила я, не желая смириться. – Разве кому-то будет плохо, если я останусь незамужней? Почему меня нужно во что бы то ни стало выдать замуж?

– Ты что, меня не слышишь? – произнес он ледяным тоном. – Или просто совсем не желаешь понимать? Царственный отец – вот кто принимает решение, ты можешь лишь повиноваться.

Я совсем не желаю понимать? Неужели я просто подсознательно убеждала себя в том, что впереди меня ждет счастье? Как бы я иначе смогла продолжать жить?

Прошло довольно много времени, прежде чем четвертый принц равнодушно поинтересовался:

– У тебя нет никого, чьей женой ты хотела бы стать? Рядом с кем ты бы не чувствовала себя в клетке?

Я сперва потрясенно замерла, а потом покачала головой. Он молча пристально посмотрел на меня, а затем отвернулся, глядя в темноту ночи.

Медленно шагая, мы в полном молчании вернулись в лагерь. Поклонившись ему на прощание, я искренне сказала:

– Благодарю вас, четвертый господин.

Он небрежно махнул рукой, позволяя мне распрямиться, и ушел прочь.

Девятый месяц сорок девятого года эпохи Канси[109], парк Чанчунь

С тех пор как в восьмом месяце император Канси вернулся из поездки за Великую стену, на его голову непрерывно сыпались несчастья. В Цюаньчжоуской и Чжанчжоуской областях провинции Фуцзянь разразилась страшная засуха, что привело к неурожаю. Местные чиновники забирали себе провиант, выделенный императором в помощь бедствующим, а люди голодали и умирали целыми семьями. Услышав об этом, Его Величество сильно разгневался и назначил наместником провинций Фуцзянь и Чжэцзян Фань Шичуна, чтобы тот справился с последствиями засухи. Также из провинций Чжэцзян и Цзянсу в бедствующие области были завезены триста тысяч даней[110] податного зерна; кроме того, до конца года они были освобождены от уплаты податей.

Еще аукались последствия засухи, а в девятом месяце двор всколыхнуло новое громкое дело: на закупках сена и бобов через Министерство финансов утекали огромные деньги. За десять с лишним лет общая сумма убытков составила больше четырехсот тысяч лянов серебра, а приложили к этому руку больше ста двадцати человек – от шаншу и шиланов до других мелких и крупных чинов. Выслушав доклад, император Канси потрясенно замер на троне и долго не издавал ни звука.

С этого момента все мы, кто прислуживал Его Величеству, старались быть как можно осторожнее и незаметнее, опасаясь совершить ошибку и подвергнуть опасности свою жизнь. Однажды я, прибрав посуду, отправилась обратно в чайную комнату. Не успев далеко отойти, я заметила тринадцатого принца, который взволнованно раздавал какие-то распоряжения Ван Си и еще нескольким евнухам. Как только он закончил говорить, евнухи тут же разбежались в разные стороны.