Он согревал. Не только сердце. Я чувствовала его руки жарким отпечатком на талии. Ожидая, когда он сам слезет с меня, начнет глупо оправдываться и сводить все в какой-нибудь пустой треп, наслаждалась телесной близостью. Вот только он не спешил. Щекотал дыханием ключицу, волосами — подбородок, щекой давил на грудь.

Пришлось считать про себя, опустив руки на землю над головой и сжимая кулаки. Мысль о том, что я ногтем большого пальца разорвала несчастную бумажку с записями Роми, отвлекла не сильно.

Когда Кейел шевельнулся, я замерла, задержала дыхание и не могла отвести взгляда от клочка сумрачного неба, обрамленного ветвями высоких деревьев. Кажется, я была мыслями там. Затерялась в клетке этих ветвей. Вздрогнула пугливо, когда небо от глаз закрыла тень, а родные глаза заслонили весь мир. Сердце перестало биться, но и не превратилось обратно в камень. Сжималось в ожидании чего-то бесценного.

Рваный глоток воздуха удалось сделать ровно за секунду, как сухие губы коснулись моих губ. Я опустила веки и приоткрыла рот, но не спешила с остальным. Кейел прильнул к губам крепче и острожно, словно пробуя, провел языком. Зацепил зубы и потянулся им глубже. И я ответила своим. Кейел отодвинулся. По лицу скользнул поднявшийся ветерок, снес резко полегчавшее в весе сердце, испугал. Я открыла глаза, и испугалась сильнее.

Кейел и не собирался вставать и уходить, а смотрел с той же утренней хмуростью на меня. Не говоря ни слова и не позволяя мне опомниться, склонился быстрее и вновь прижался губами к моим губам. Надавил ими, заставляя приоткрыть рот шире и возобновил ласку языком. Ласку ли?

Кажется, он и тут нашел почву для изучения. И я попросту позволяла ему медленно пробовать на вкус новый вид поцелуев. Без страсти, без спешки, с полной осознанностью и анализом каждого испробованного миллиметра и столкновения.

Она сжималась в моих руках, будто напуганный, растерянный зайчонок. Она-то? Та, что еще несколько мгновений назад усмехалась над моим незнанием мудрости чужого мира. Та, что весь рассвет командным тоном подзывала к себе васовергов и указывала им на колесо телеги, увязшее в топкой грязи. Низкая, едва достающая им до плеч, смотрела на них снизу вверх, но так, будто это они ниже. Сильная, бойкая, умная — и в моих руках вдруг теряется и превращается в застенчивую девицу. Не в первый раз…

От этих поцелуев быстро заканчивался воздух, но останавливаться, чтобы глотнуть его, не хотелось. Сладко ею дышать. В груди и животе сладко. И голову кружит, как от вина, а на душе тепло настолько, что тянет раздеться. Или это согревает жар ее тела?

Рукой скользнул под рубашку Асфи, тронул плоский живот, и ладонью ощутил дрожь девчонки. Наконец-то, и она обняла меня. Обхватила плечи, погладила и, надавив на затылок, заставила крепче прижаться губами. Начала спешить с поцелуем, но этим не отобрала сладость, а лишь опьянила сильнее. Руки ослабли, ноги потяжелели.

— Мы зашли далеко, — выдохнула она, но сама же выгнулась подо мной и качнула ногой, согнутой в колене.

В голове будто пламя ухнуло, в глазах потемнело, и представилось живо, как мы могли бы лежать так у костра, лишь она и я. Наш жар согрел бы под светом холодной Луны. Нагие, переплетенные тесно, с этими поцелуями, с ее стонами и шумными выдохами. А еще ее мелкая дрожь… Я бы сделал все, чтобы она не замерзла подо мной, но дрожала. И сам не заметил, как признался шепотом:

— Я постоянно думаю о тебе.

Горло свело, воздух сухим комом застрял в нем, а страх ознобом прокатился по спине. Асфи замерла. Посмотреть в ее глаза было боязно, но я заставил себя. В них тлело золото, разливалось медовое море. Теплые ладони легли на мои щеки, сдавили, не позволили загладить оплошность продолжением поцелуев. Асфи свела тонкие брови на переносице и спросила:

— А Лери?

Лери? Новый удар в голове не принес наслаждения. Лери…

Моя Лери и знать не знает, где я. Наверняка злится за то, что бросил. И ведь ничего не сообщил ей. Стыд быстро въелся в меня. Но Асфи… Глядя на нее, дышать становилось легче.

Я потянулся губами к нахмуренным бровям и прижался к одной.

— А Лери, Кейел? — настойчиво переспросила Асфи, но не оттолкнула.

И я поцеловал еще. И еще. Целовал всякий раз, как понимал, что мне нечего ответить.

Что Лери? Что с ней? Я и сам не знал. Даже не мог полностью составить вопрос о нас. Один ли вопрос?

— Помоги мне Асфи, — попросил я. — Мне стыдно. Что мне делать?

А что делать мне? Как я ни старалась унять дрожь, но меня не переставало трясти. Он ничего не помнит о нас, но тянется ко мне. Что в этот раз привлекло его?

— У меня есть?.. — он не озвучил вопрос до конца.

Догадки, наполненные надеждой, вспыхнули в мыслях и прекрасно завершали вопрос и без Кейела. Я с трудом растянула улыбку на лице, снова заставила посмотреть Кейела на себя и уточнила:

— Что? О чем ты спрашиваешь?

— Асфи, я… — Тонкие губы искривил оскал омерзения. — Ты любишь его, а он был Вольным.

Опять о том же… Он или ты?

— К чему ты клонишь? — несмотря на горечь в сердце, спросила дружелюбно.

— Я не хочу становиться им. — Кейел смотрел на меня с твердой решимостью.

Будто я заставляю или уговариваю. Смирилась же с его решением. Более того — взяла его с нами, помогаю в начинаниях, поддерживаю и при этом прекрасно понимаю, что после всей моей благотворительности, он умчится к другой. Перед глазами даже привиделось, как он со счастливым смехом подбрасывает на руках крепкого малыша, а рядом с ним мнется довольная Лери.

— Кейел, ты спрашиваешь у меня есть ли у тебя шанс быть со мной? — стараясь не скривиться, поинтересовалась прямо. — А Лери?

Кейел мотнул головой, высвобождая щеки из моих рук, и недовольно воззрился в одну точку над моим плечом. Обиделся? Неужели он это серьезно? Он бросит Лери с ребенком ради меня? Бросит?! И я позволю?

Почему-то думать об этом совершенно не хотелось. Не сейчас. Не в этот момент, когда меня колотит только от осознания возможности, что я могу снова быть с ним. Обнимать его, просыпаться рядом с ним и спрашивать, что он видел во сне. Могу жаловаться ему на трудности пути, интересоваться здоровьем, не заботясь о том, как это выглядит со стороны. Духи Фадрагоса, я снова смогу держать его за руку, когда мне понадобится поддержка.

Прогоняя все мысли о собственной бесстыдности, о несчастной Лери и еще не родившемся ребенке, которого могу лишить отца, тихо выдавила из себя:

— Ты совсем меня не знаешь, но я буду рада…

— Забудь.

…попробовать. И для этого тебе не обязательно вспоминать о нас, прошлых, если так этого не хочешь.

— Прости меня, Асфи, — хриплый голос звучал тихо, с сожалением. Кейел по-прежнему не смотрел на меня. — Не знаю, что на меня нашло. Я понимаю, что никогда не стану тем, кого ты любила. Да я и сам голову потерял. Прости. Лери наверняка ждет меня.