— Хуже зверя, — шепотом напомнил себе, кто я для нее.

И врезался в кого-то, зацепил плечом.

— Ты смотреть, на кого идешь, вошь? — Низкий васоверг с приплюснутым носом оскалил клыки.

В спину несильно пихнули, и я отступил, чтобы видеть всех четверых васовергов. Злость никуда не исчезла, а лишь копилась. Этим воинам я ничего серьезного не сделаю, а духов они учитывают редко. В случае чего, можно бить первым, чтобы знали, что за себя постоять могу. Насмешки меня не оскорбляли, но и допускать того, что было в Солнечной желания не было.

— Обвесился посудой, как мамка, — засмеялся Архаг, проходя мимо.

— Асфи его крепко под кулак посадила, — поддержал беседу Дарок так, словно я не стою рядом. И для него пустое место. — Что ни скажет, все выполняет послушно.

— Ей и говорить не надо, — пробасил четвертый из них. Самый высокий, самый молчаливый и самый спокойный.

— Ты надеяться, что она ноги перед тобой раздвинуть? — склонившись ко мне, спросил низкий.

Из его пасти дохнуло зловонием. Поежившись, я уткнулся носом в плечо. Архаг воскликнул:

— Ты глянь, Дарок! А человечек неженка какой! Да если Асфи с нами период-другой поживет, он сам от нее шарахаться начнет. Будет умолять, чтобы ноги сдвинутыми держала.

Дружный гогот смешался со звоном в ушах. Как она их терпела в Васгоре? Как терпит теперь?

Дождавшись, когда смех за спиной отдалится, поспешил дальше. Ромиара перехватил через десяток метров, и он выглядел взволнованным. Выскочил из-за густого можжевельника и, кривясь, смотрел вслед вонючему отродью.

— Они опять к тебе цеплялись?

— Они цепляются к каждому из нас. — Я сунул ему в руки ведро, дождался, когда он обхватит его и устремился к озеру, оставшемуся неподалеку от поляны. — Где Елрех?

— Мне откуда знать, где она? Опять траву какую-нибудь высмотрела. Будто, духи, я за ней слежу. А эти выродки достали, но к тебе они цепляются чаще и серьезнее, чем к другим. К тому же ты не слепой. Заметил, что цепляются тогда, когда Асфи не видит? Может, пора рассказать ей, что они тебе прохода не дают?

Железная ручка котелка скрипнула в ладони. По телу прошлась дрожь, застряла в горле, и меня передернуло.

— Я не буду ей жаловаться на них.

— Кейел, я понимаю, что ты привык у себя…

— Я не буду ей жаловаться! — Резко повернулся к нему и уставился в желтые глаза.

Ромиар тяжело вздохнул и отвернулся. Луч солнца упал ему на исхудавшее лицо, подчеркнул провалы вокруг глаз, морщины возле губ, подсветил виднеющуюся проплешину в волосах. Он пытался скрыть ее замысловатым плетением косы, но ветер дул и приоткрывал, а свет предъявлял даже невнимательному взору разодранную до крови голову.

— А ты сам? — спросил я. — Когда ты расскажешь всем, почему худеешь и почему тебя поражает эта страшная болезнь? Скоро от тебя начнет вонять гнилью и разложением.

— Не понимаю тебя. — Он прищурился с широкой улыбкой и покачал головой.

— Сколько ты уже не снимаешь куртку? Даже когда жарко, ее ворот наглухо поднят и застегнут.

— И что?

— Ромиар, я видел струпья на твоей шее, а основания твоих рогов начинают желтеть, как старая бумага.

Он грозно сдвинул брови и попятился от меня. Тронул воротник, засунул за него палец и поскреб когтем.

— Никому не говори, — попросил тихо.

— Сколько ты еще протянешь?

— Пока тяну, видишь.

Я хмыкнул, стараясь разглядеть в его лице другие признаки неизвестной мне болезни. О сумасшествии влюбленных беловолосых шан'ниэрдов в Фадрагосе не слышали издавна. Осторожная раса научилась избегать смертельной участи, просто не подпуская к не влюбившимся шан'ниэрдам представителей низших рас.

— Вижу, что едва ли справляешься, — проговорил я и отправился дальше к озеру.

— Тебе волноваться не о чем, — прилетело заверение в спину. — Я написал верховным в свою гильдию о тебе. Даже если я отправлюсь к Древу жизни, они ждут тебя в любое время.

Облегчение я все-таки испытал, хоть и небольшое. После того, как я сбежал из дома, меня спасет только какое-то могущество. Поступив на службу в гильдию Исследователей, я сразу же получу статус уважаемого и соответствующую защиту. Да и у родителей появится повод, чтобы гордиться нерадивым сыном. Но при этом вместе с утешительной вестью и слабым облегчением под сердцем засела тоска. Ромиар в этом мире единственный, кто первый разглядел во мне ценное существо. Я успел привязаться к нему.

— Почему бы тебе не сказать Елрех? — полюбопытствовал я.

Без сомнения, она сильный алхимик и душевная фангра. Неужто она не начнет искать способ, как спасти того, кто умирает из-за любви к ней?

— А чем это поможет? Дело ведь не в ней, а во мне, — сказал Роми и фыркнул, будто лошадь. — Духи Фадрагоса, меня стошнит, если продолжим говорить о ней и о том, что я чувствую к ней.

— А мне поможешь? — Я остановился и дождался, когда шан'ниэрд поравняется со мной.

Сердце вновь замедлилось. О чем я думаю? На что рассчитываю, идиот?

— С васовергами? — Ромиар выгнул бровь. — Тут только снова к Асфи идти. Они над ней смеются за глаза, прямо в лицо подсмеиваются над ее важностью, но все равно прислушиваются. Признают, сволочи, что без нее они многое потеряют.

Я тяжело вздохнул. Ветер выпутал волосы, бросил на щеку, но руки были заняты, чтобы убрать их за уши. Хоть Ромиара проси, но его наверняка сейчас вырвет от прикосновения к любому из низшей расы. Я опустил веки и тряхнул головой. Представилось вдруг, будто Асфи касается щеки, трогая мои волосы, поправляя. Дыхание перехватило при воспоминании о том, какой бывает ее забота.

— Я не об этом, — уверенно сказал я. — Хочу посоветоваться с тобой об Асфи.

— Рассказывай. — Он мгновенно стал серьезнее.

— Тебе будет неприятно, потому что я хочу поговорить о тебе и, возможно, о Елрех. О вас обоих.

Роми поморщился, а через миг согнулся, сгорбился, сильно прижимая кулак ко рту. Серая кожа побледнела, а желтые глаза заблестели от слез и потускнели. Вскоре он задышал глубже, размеренно и смог выпрямиться. Проговорил с кривой улыбкой:

— Я еле запихнул в себя обед, а ты хочешь, чтобы я и от него избавился.

— Прости, — попросил я и, отступив, поплелся к озеру.

Стоит обратиться к Елрех. Думаю, она тоже согласиться дать мне совет. И пусть ее история отличается от нашей с Роми, но все-таки переплетается тесно.

— Кейел, — позвал Роми, вынуждая снова дожидаться его. Ноги проваливались в густой мох по щиколотку, зной проникал даже в темные заросли леса. Хотелось скорее добраться к озеру и умыться, а затем быстрее вернуться к Асфи. Она осталась одна с разбойниками и мародерами. Вдруг что-то случится. Ромиар же, видимо, выкладывал все силы, чтобы просто идти с нами в одном темпе и не выдать собственную слабость. Когда он, с трудом переступая ветки и кочки, догнал меня, произнес запыхавшись: — Хорошо, давай попробуем поговорить. Я хочу помочь тебе, человек.