подходить к бассейну, когда там стояла Эмили, но она боялась, что ее накажут, если увидят, что она не отдала дань Дайю. Сделав вид, что не видит Эмили, она двинулась к фонтану, но почти против воли ее взгляд остановился на молчаливой фигуре.

Лицо и волосы Эмили были измазаны землей, как и ее алый спортивный костюм. Она смотрела в землю, решительно не замечая присутствия Робин.

На картонной табличке, которую Эмили держала между перепачканными грязью руками, были нацарапаны слова: Я ГРЯЗНАЯ СВИНЬЯ.

Глава 55

Небо и земля не соединяются…

Таким образом, высший человек опирается на свои внутренние достоинства

Чтобы избежать трудностей.

И-Цзин или Книга Перемен

… и Тао затащил меня в одну из комнат и хотел совершить духовную связь, но мне удалось отбиться от него. Джайлс Харман только что был там с Лин. Она едва достигла совершеннолетия, может быть, несовершеннолетняя, я не знаю.

Эмили и [неразборчиво] (не помню, рассказывала ли я о ней, она совсем юная) были наказаны за непослушание. Эмили пришлось стоять на ящике с табличкой, что она грязная свинья, а Шона просто [неразборчиво] вернулась через 48 часов и выглядела ужасно.

Я узнала, почему меня исключили из топ-группы. Это потому, что я не дала денег. Мне придется пойти к Мазу и предложить пожертвование, но как мы [неразборчиво] это сделаем, можешь ли ты что-нибудь придумать, потому что это единственный способ, которым я смогу остаться.

А еще я впервые побывала в классе для маленьких детей, и они какие-то неправильные, с промытыми мозгами, странные, это ужасно.

Шона говорит, что Бекка Пирбрайт лжет о ее [неразборчиво] отношениях с Дайю. Я попытаюсь узнать больше. Думаю, это все. Шона также сказала, что Джейкоб — причина, по которой папа Джей не хочет иметь детей от Бекки. Она также сказала, что Джейкоб [неразборчиво] от дьявола.

Р x

Я забыла, что на детском [неразборчиво] есть картинка дерева с топором в нем, выглядит недавней, я постараюсь найти его, если смогу, но трудно придумать причину, чтобы прийти в лес днем.

Страйк, сидевший за столом партнеров в офисе, дважды перечитал письмо Робин, отметив ухудшение ее почерка и опечатки. Это был первый из ее отчетов, содержащий конкретные зацепки, не говоря уже об информации, которую церковь определенно не хотела бы предавать огласке, но выражение его лица не было довольным, напротив, он нахмурился, перечитав строчку о духовной связи. Услышав шаги, он сказал, не отрывая глаз от страницы,

— Немного беспокоюсь за нее.

— Почему? — спросила Пат своим обычным баритоном, ставя кружку рядом со Страйком.

— Извини, я думал, что это Мидж, — сказал Страйк. Субподрядчица только что передала ему письмо, которое она получила ночью.

— Она должна была уехать, она на Фрэнках. Что с Робин?

— Вероятно, истощение и недокорм. Спасибо, — добавил он, поднимая свой чай.

— Только что звонил Райан, — сказала Пат.

— Кто? О, Мерфи?

— Он хотел узнать, получил ли он сообщение от Робин.

— Да, вот оно, — сказал Страйк, передавая сложенную бумагу. Он не хотел ее читать, но был рад, когда увидел на обратной стороне бумаги, что она состоит всего из двух-трех строк. — Только не говори ему, что я сказал, что беспокоюсь о Робин, — добавил Страйк.

— С чего бы это? — нахмурилась Пат. — У тебя было несколько голосовых сообщений. Одно в девять часов вечера, от человека по имени Лукас Мессенджер. Он говорит, что он брат Джейкоба.

— Черт, — сказал Страйк, который теперь игнорировал все звонки из офиса, переадресованные на его мобильный вечером, полагая, что они от Шарлотты. — Хорошо, я перезвоню ему.

— И еще три от одной и той же женщины, — сказала Пат, — выражение ее лица было строгим, — все рано утром. Она не назвала своего имени, но…

— Удали их, — сказал Страйк, доставая свой телефон.

— Я думаю, стоит их послушать.

— Зачем?

— Она угрожает.

Несколько секунд они смотрели друг на друга. Страйк первым нарушил зрительный контакт.

— Я позвоню Мессенджеру, потом послушаю их.

Когда Пат закрыла дверь во внешний офис, Страйк позвонил Лукасу Мессенджеру. После нескольких звонков мужской голос произнес,

— Да?

— Корморан Страйк слушает. Вы оставили для меня сообщение вчера вечером.

Небольшое искажение в трубке сообщило Страйку, что его переключили на громкую связь. — Вы детектив, да? Что сделал Джейкоб? Выбросился из окна?

Страйк услышал несколько хихикающих голосов и предположил, что Лукас делится разговором с приятелями с работы.

— Я пытаюсь выяснить, где он находится.

— Почему вы хотите знать? Что он сделал?

— Ваш брат вступил во Всеобщую Гуманитарную Церковь?

На этот раз смех на другом конце линии был громче.

— Да, это так. Придурок.

— И где он сейчас?

— Германия, я думаю. Мы не общаемся. Он мой сводный брат. Мы не ладим.

— Когда он уехал в Германию, вы знаете?

— Не знаю, в прошлом году?

— Это было по делам ВГЦ? Его отправили в центр в Мюнхене?

— Не, я думаю, он встретил девушку. Он весь в этом, я не слушаю и половины того, о чем он мне говорит.

— А ваши родители знают, где Джейкоб?

— Они с ним тоже не разговаривают. Они поссорились.

— Вы можете назвать кого-нибудь, кто может быть в контакте с Джейкобом?

— Нет, — сказал Лукас. Как я уже сказал, мы не ладим.

На этом информация Лукаса исчерпывалась, и через минуту Страйк повесил трубку, написав в блокноте только слова “Джейкоб Мессенджер Германия?” Повернувшись в своем вращающемся кресле, он посмотрел на доску на стене, на которой были прикреплены различные фотографии и заметки, касающиеся дела ВГЦ.

В колонке с левой стороны находились фотографии людей, местонахождение которых Страйк все еще пытался установить. Вверху были фотографии девушки, которая называла себя то Кэрин, то Шери, то Черри, а также распечатка профиля Кэрри Кертис Вудс на Facebook, которая, как он надеялся, могла оказаться тем самым человеком.

Под фотографиями Шери находилась фотография темноволосого и загорелого Джейкоба Мессенджера, который стоял на пляже в плавательных шортах, напрягая мышцы живота и улыбаясь в камеру. Страйк теперь знал, что пик славы Мессенджера пришелся на третье место в реалити-шоу, и это была рекламная фотография для него. Суд над Джейкобом и тюремное заключение за вождение в нетрезвом виде вернули его имя в газеты, а его последнее появление в прессе сопровождалось фотографиями в наркологической клинике ВГЦ, где он был одет в обтягивающую белую футболку с логотипом ВГЦ и рассказывал о том, как много он приобрел, присоединившись к церкви. С тех пор он исчез из поля зрения общественности.