Я не опозорился. Тонкие кружочки, практически идеальной одинаковой толщины лепестками легли на разделочную доску. Только вот глаза как-то странно защипало. Я несколько раз моргнул, не понимая, что происходит. На кухне я почти не бывал. Поесть я люблю - это да, а вот с готовкой у меня как-то не сложилось.

Аня, увидев мое состояние, сжалилась и решила просветить мою серость:

- Это фитонциды, летучие вещества. Утверждают, что резкий запах лука и чеснока именно из-за них. Они очень полезны, так как убивают множество микробов и бактерий, защищая организм от простуды.

- Это тебе ваш «Солитёр» сказал? Мне все равно, кого они там убивают, я же не болею простудными заболеваниями.

- Не помню, кто сказал, - пожала она плечами, - но лук и чеснок, в самом деле, полезны. А ты не плачь, лучше отойди подальше и руки вымой с мылом.

Вот, блин! И в самом деле, уже слезы в глазах скопились. Вот подстава! Я не помнил, что это вообще такое - плакать. Только от встречного сильного ветра иногда резало глаза почти до слез, а здесь какая-то глупая луковица. Ну, Анька! Специально ведь подсунула, чтобы я проникся. Я вымыл руки и взглянул на девушку. Она молча кусала губы, в попытке не улыбаться. И что, ничего больше ничего не скажет? Это что, не только со мной могло случиться?

Я снова подошел к столу и, подвинув табуретку, сел напротив.

Анины руки мелькали над продуктами до того привычными жестами, что я невольно залюбовался. Никогда не обращал внимания, как женщины готовят. Мне и ни к чему это как-то было.

- Вытащи косточки, - кивнула она на маслины.

Я взял одну, машинально сделал продольный надрез острым ногтем мизинца, выковырял продолговатую косточку.

Аня скептически выгнула бровь:

- Не очень гигиенично, ну ладно, тепловая обработка нам поможет.

- Сама тогда делай! - чуть не обиделся я.

- Не бухти, продолжай, - отмахнулась она, раскатывая тесто в большую тонкую лепешку на противне.

Края лепешки она немного загнула вверх. Смазала поверхность густым томатным соусом, выложила порезанную на кружочки копченую колбасу, грудинку, огурчики, потом разделила луковые кольца и тоже рассыпала их сверху. Затем отобрала у меня готовые маслины, порезала, добавила небрежным жестом туда же, сверху все засыпала натертым сыром, побрызгала еще каким-то соусом и щедро сыпанула несколько приправ, предварительно понюхав их, так как не смогла прочесть всех названий. Пахло уже довольно вкусно. Но, помня о Никиной настойке, я все еще настороженно следил, нет ли здесь чего несъедобного?

Закончив колдовать над своим блюдом, Аня поставила его в духовку и пошла мыть руки, кивнув на стол:

- Прибери пока!

- А чего я-то?

- А я пока еще кое-что сделаю, - беспечно отозвалась она, снова скрываясь в кладовке.

- Ну ладно, - я обреченно вздохнул, надеясь, что никто не узнает, что она крутит мной, как хочет. Я еще не понял, нравится мне это или нет, но пока играл по навязанным мне правилам.

***(АЗАЛЕКС)

Мы расположились в ее комнате, куда завалились полчаса назад.

Пиццу, которую я никогда до этого не пробовал, я умял почти целиком «в одну харю» - (это она, смеясь, так сказала). Аньке достался всего кусочек. Мне даже не стыдно. Было обалденно вкусно! И прохладный напиток из подслащенной простой воды с лимоном и мятой, щепоткой соды и лимонной кислоты, кусочками льда мне тоже понравился. Особенно запивать обжигающую рот горячую пиццу, с расплавленным тянущимся ленточками сыром.

Аня уговаривала меня подождать, пока остынет, а я, урча от удовольствия, лопал, почти не жуя. Мне понравилось оформление напитка. Элементарно до смешного. Я удержался от вопроса, зачем она мочит края стаканов и макает их в крупный сахарный песок. Она вопроса ждала, но тоже промолчала. Зато результат был налицо. Простой высокий прозрачный стакан, с сахарной колючей каемкой по краю с прозрачной изумрудно-зеленой жидкостью, кисловато-сладкий, пахнущий лимоном и мятой. В напитке плавали зеленые листья мяты, дольки лимона и лед, сама вода была странно насыщена воздушными пузырьками, а на краю стакана - надрезанная долька лимона.

- Это, конечно, не совсем то, что должно быть в оригинале, но, думаю, подойдет. Жаль, зонтиков нет, - придирчиво оглядела свое творение человечка.

- А зачем зонтик и что должно быть в оригинале? - не понял я.

- В оригинале должен быть ром, содовая и лайм, а с бумажными зонтиками прикольнее - на коктейль похоже... «Мохито», - произнесла она загадочную фразу и встрепенулась, не дав мне продолжить. - Так, пицца, я думаю, готова...

А сейчас, сыто развалившись на полу, на ковре напротив лежащей на животе Ани, я старался заставить себя не пялиться на ее голые ноги, которые она задрала вверх, непринужденно так, словно загорает на пляже.

В ходе игры в шашки Аня и забыла, наверное, что она не в брюках, а в довольно коротеньком платьице. А я специально, не акцентировал ее внимание на такой мелочи. Как следствие, я все же проиграл.

- Да! Да! - человечка вскочила на ноги. - Я тебя «сделала»! - вопила она, радуясь единственной сегодня победе.

- Подумаешь, один раз из девяти, - ухмыльнулся я. - Просто повезло, а играть ты все равно не умеешь!

- Я?!! - она возмущенно задохнулась.

- Ага, - самодовольно подтвердил я.

- Давай еще! - она вошла в азарт. - Собирай, расставляй! Я первая начинаю! - приказала она, вновь опускаясь на пол.

Я поднял глаза и заткнулся, забыв закрыть рот и продолжая глупо улыбаться.

- Азель, ты что?

Я моргнул, пытаясь прикрыть ресницами голодный блеск, но снова уставился на сводившую меня с ума «панораму».

- А ты куда это смотришь? - подозрительно спросила Аня и, проследив за траекторией моего взгляда, поняла, что я вижу почти всю ее немаленькую грудь в довольно откровенном декольте.

- Ай, бесстыжие твои глаза! - завопила она, заливаясь краской и хватая с Никиной кровати подушку.

Хорошо, что у Ники поверх покрывала были рассыпаны маленькие декоративные круглые пузатые «думочки» в виде рожиц с глазками, ротиками и толстыми нитяными косичками или хохолками. И хорошо, что их было всего три. Они все достигли цели. Ну, грех было отказать моей девочке в удовольствии немного потешить свою попранную девичью гордость, и я дал как следует отмутузить себя этими подушками.

- Сдаюсь! - я перевернулся на спину, прикрывая лишь голову от града совсем не болезненных ударов - человечка отводила