– Поясни.

– Валентин – всего лишь пешка, вы совершенно правы, и пешка довольно трусливая. В этом мы имели возможность убедиться. Но речь не о нем.

– О чем же? – Невин отложил план и уселся поудобнее. Разговор намечался интересный.

– О вашем высоком статусе Пророка.

– Продолжай.

– Ваше Величество, дозволено ли мне говорить откровенно?

– Я тебе это приказываю!

– Слушаюсь. Как известно, наша жизнь подчинена Служению, то есть форме бытийственного Пути, сопряженного с выполнением обязанностей, наложенных на нас нашим создателем. Так ли?

– Совершенно верно. Дальше.

– Нашим создателем является бог по имени Молох, и своим Служением мы вершим его волю. Таким образом, можно говорить о том, что наше общество построено на религиозной основе. Именно она сплачивает нас, дает нам надежду и вселяет уверенность в правильности собственных поступков.

– Правильнее сказать: «снимает с нас ответственность за них», – поправил Невин.

– Вы верно подметили, Ваше Величество, – Дарон слегка поклонился. – Но суть от этого не меняется. Наша жизнь – религиозное служение Богу-Создателю.

– И? Я пока не понимаю, к чему ты ведешь.

– Секунду, мой повелитель. Я как раз перехожу к своему непосредственному вопросу. – Дарон сделал краткую паузу. – Не чувствуете ли вы, Ваше Величество, что ваше назначение Пророком было несколько искусственным?

Невин нахмурился.

– Такова воля Молоха, – ответил он холодно.

– С этим никто не спорит! – Дарон приложил руку к груди. – Но речь идет о ваших чувствах. Верители вы сердцем, что достойны этого звания?

Невин смотрел на Дарона непонимающе. Что он хочет от него услышать и зачем вообще завел этот разговор?

– Я хочу помочь вам, повелитель, – сказал Дарон, словно прочитав его мысли. – Поверьте мне.

– Когда я был только князем, никто не мог оспорить мою власть, – проговорил Невин медленно, обдумывая каждое слово. – Я взошел на трон по всем правилам после смерти Прародителя Грингфельда. Но когда Молох объявил меня Пророком, это стало неожиданностью для всех. Для этого не было… предпосылок.

– Вы думаете, что подданные считают вас недостойным быть Пророком?

– Хм… – Невин помолчал, собираясь с мыслями. Он не был уверен, что вообще должен делиться ими с Дароном или кем-то еще, но некоторые вещи действительно его беспокоили. – Видишь ли, – заговорил он, осторожно подбирая слова, – религиозная власть держится на авторитете знающего волю Бога. То есть, собственно, Пророка. Но обычно на эту роль выбирается тот, кто отличается особой праведностью или, напротив, исключительной жестокостью – в зависимости от культа. Но в любом случае это должен быть самый… достойный. То есть превосходящий остальных по ряду тех качеств, которые наиболее ценит Бог. Молох требует от нас преданности, но этим обладает каждый вампир. Ни один из них не изменит Кровавому. Так чем же я лучше? Только лишь тем, что я князь?

– Но если все равны, следует выбрать первого среди равных, – заметил Дарон. – Вы получили это право вместе с троном, по праву наследования. Чем роль Пророка отличается от роли правителя?

– Есть ли у меня авторитет Пророка – вот в чем я сомневаюсь. Действительно ли я избран за достоинства или я – просто посыльный, передающий слова хозяина остальным слугам? Ты можешь ответить мне на это?

– Я попробую.

– Неужели? Хотелось бы послушать.

– На самом деле вы знаете ответ, Ваше Величество. Молох мог выбрать того, чьими устами говорил до сих пор, – Оракула Эртанора. Но он этого не сделал. Он выделил вас и возвысил. Разве это не говорит о том, что ему нужны именно вы, Ваше Величество?

Невин вспомнил этот разговор. Он много думал о нем и решил, что Дарон прав и в любом случае на все есть воля Подателя Жизни. Даже если выбор пал на Невина случайно, это не отменяет Служения, а потому он обязан следовать ему до конца.

Сейчас же не было времени размышлять о мотивах Кровавого, потому что в Венсте разворачивались события, требовавшие немедленных реакций и быстрых решений.

Невин понимал, что бой идет не совсем так, как планировалось, и стремительной победой давно уже не пахнет, но не мог понять, есть ли у его армии шанс на взятие города. Ему докладывали, что Венст пал и осталось только уничтожить последний оплот защитников – внутренний замок, – но время шло, а сообщений об окончательной победе не было. Кроме того, Невина раздражали плавающие в небе корабли: он знал, какой урон они способны принести. Несколько раз он порывался сам съездить в Венст и узнать, как обстоят дела, но советники неизменно удерживали его, напоминая о том, что Пророк должен находиться в безопасности – на этом настаивал Молох. Невин изнывал от неведения и, почти не отрываясь, смотрел в сторону крепостных стен.

Эртанор был рядом, но стоял, прикрыв глаза, – он управлял своими мертвецами. Судя по гримасе, искажавшей временами его лицо, дела у нежити шли не очень хорошо, но Невин не обращался к нему с расспросами, не желая нарушать транс Оракула.

Нечто в небе привлекло его внимание. Подняв глаза и присмотревшись, он понял, что к ним приближается один из воздушных кораблей Малдонии. При мысли об огненных шарах, на месте сжигавших даже вампиров, Невин невольно почувствовал страх. Он не знал, зачем противник летит в их сторону, но понимал, что с холма нужно уходить, чтобы не стать легкой мишенью. С тревогой взглянув на Эртанора, Невин поколебался мгновение, а затем тронул Оракула за плечо. Тот сразу же открыл глаза и вопросительно посмотрел на Невина:

– Ваше Величество?

Невин в ответ молча указал на плывущую по небу черную массу, едва различимую в темноте.

– Корабль? – Оракул нахмурился. – Он больше, чем я, думал. По рассказам рабов выходило, что эти суда куда меньше. Что ему здесь понадобилось?

– Не знаю. Но нужно уходить.

– Да, Ваше Величество, вы правы.

Невин сделал знак советникам и телохранителям, и вампиры начали спускаться с холма, чтобы укрыться в ближайшем лесу. По дороге Невин спросил Оракула, как продвигаются дела у нежити.

– Сейчас наши мертвые воины почти бесполезны, – отвечал Эртанор, время от времени бросая взгляды на небо. – Они не умеют карабкаться по стенам и поэтому вынуждены ждать, когда мы ворвемся в Дольфран и опустим для них мост.

– Когда первый рубеж падет, нашу армию уже ничто не остановит. Люди не смогут оправиться после поражения этой ночи, – уверенно произнес Невин и тотчас понял, что просто старается убедить себя в этом.

– Без сомнения, – спокойно сказал Эртанор, – как только наши воины проникнут в цитадель, Венст будет покорен.

– Ты хотел сказать «если», – бросил Невин, не скрывая горечи. Ему вдруг стало ясно, что сегодня вампирам победы, скорее всего, не видать – иначе они уже получили бы решительный перевес в этом сражении.