Церковь поднялась в этот раз величаво, медленно, и замерла, недвижима — хоры пели, торжественная молитва плыла над озером, над толпой, над лесом. Казалось, перед этим моментом бессильно само время, что даже оно сейчас замерло, и слушает, слушает, бесконечно слушает — и слова молитвы, и мысли молчаливой толпы, и слабый ветер в кронах деревьев. «Хорошо бы это никогда не кончалось, — вдруг подумала Эри. — Совсем-совсем никогда не кончалось, а длилось вечно».

Но молитва кончилась, и служба кончилась, и потянулись к Вратам люди с букетами, потому что букеты, символ земных летних трудов, сейчас полагалось подарить Богу в благодарность за дарованное лето, и за дарованный год. Пятый передал букет Эри, и они, вместе со всеми, тоже пошли к Вратам, и положили свои цветы к остальным, на заботливо расстеленное покрывало.

— А что будет с этими цветами? — спросила Эри у какой-то женщины.

— В город Амвросий свезет, в дом для пожилых, старичкам сегодня вечером подарит, — пояснила та. — Порадуют людей наши цветочки, не зря растили. Циннии у вас, да?

— Ага, — кивнула Эри. — Они самые.

— А у меня гладиолусы. Каждый год боюсь, что не поспеют расцвести ко времени, а они каждый раз успевают, — улыбнулась женщина. — Хорошее лето было, правда?

— Да, хорошее, — Эри улыбнулась. — Самое лучшее лето на свете.

* * *

— Не-не-не, деньги оставляем, — твердо сказал Саб. — Ну, по рублю возьмем на память, а остальное в конверт, и тоже на стол.

— При других обстоятельствах я бы сказал, что боюсь — сопрут, — заметил Пятый. — Но не скажу. Потому что здесь не сопрут.

— Ключи от мотоцикла где? — Лин выразительно посмотрел на Пятого.

— Они не у тебя? — удивился тот.

— Нет! Они у тебя, потому что это ты последний гонял в деревню за мёдом, — ответил Лин. — Ау, проснись. Где?

— Чёрт, — Пятый принялся рыться в карманах. — А, вот они. Действительно. Прости.

— Давай сюда, — Лин положил эти ключи рядом с ключами от машины. Там уже лежали документы и на пикап, и на мотоцикл, и на дом, потому что нотариуса Зою они ангажировали еще позавчера, и она переписала под их диктовку дом на Лидию, причем без ведома самой Лидии. Подарок, объяснил Саб. Это подарок нашей родственнице, мы на север едем, а дом достанется ей. Тысяча рублей оказала на Зою просто-таки волшебное действие, и документы она оформила без проблем и всего лишь за полчаса.

— Так, что ещё? — Лин осмотрелся. — Письма, деньги, документы, папки…

— Телевизор, — подсказал Саб. — Только я ещё не настроил. Лин, не мельтеши, ты всем только мешаешь.

— А, фиг с вами, — махнул рукой Лин. — Пойду, покурю.

— Бычки в банку, — напомнил Саб. — Мне биологичку ещё раз зачищать, не забыл? Я не буду в траве это всё собирать, так и знай.

— Да помню я…

После сообщения Фэба Саб решил подойти к делу ответственно, и на всякий случай перед уходом вычистить максимально всю биологию, которую можно найти. С вероятностью 99,9 место, где они были, никто не отыщет, но пусть, если и отыщут, помучаются. Поэтому Саб, невзирая на возражения, снял со всех бактериальные и вирусные карты, настроил один из диангостов, взятых с корабля, на зачистку, и добросовестно прошелся по всему участку, причем не один раз, а потом столь же тщательно просканировал — да, зачистка получилась неплохая, перед самым уходом еще раз пробежаться, и ладно. Разумеется, вычислить их, если потребуется, труда не составит, но… а пусть будет, решил Саб. Лин назвал его параноиком, Саб пожал плечами, и снова запустил сканер.

— Блин, Шилд в корзине дыру проделал, — пожаловалась Эри. — И когда успел только?

— А зачем тебе корзина? — удивился Пятый. — Уж что-что, а она нам точно не понадобится.

— Вообще да, — Эри вздохнула. — Я как-то… по привычке. Действительно, ты прав.

— Ему она никогда не нравилась, — заметил Пятый. Сейчас Шилд сидел у него на коленях, и тихонько мурчал, потому что Пятый гладил его по спинке именно так, как любил кот. — Долой корзинку. В этом мы с ним абсолютно солидарны.

— Ошейники я заберу, — решила Эри. — Они красивые. Буду как браслеты носить, если его величество не желает пользоваться.

— Неплохая идея, — одобрил Пятый. — Малыш, ты что-то написать хотела, если правильно помню. Время.

— А ты не хотел?

— И я хотел, но меня котом к стулу придавило, — пожаловался Пятый. — Дай мне бумагу и ручку, пожалуйста.

— Ты кому собрался писать? — спросил Эри.

— Игнату, Георгию… да всем, — пожал плечами Пятый. — А ты?

— Лидии. Мне есть, что ей сказать. Мне её жалко очень. Не знаю, поможет ли моё письмо, но я напишу всё-таки.

— Правильно, — кивнул Пятый. — Напиши. Кажется, я догадываюсь, о чем ты будешь…

— Молодец, — улыбнулась Эри. — Я тогда в комнате, ладно? Попроси Саба, чтобы не заходил пока что. И Лина тоже. И сам. Ага?

— Ага, — кивнул Пятый. — Попрошу.

* * *

Модуль посадили в дальней части сада, как обычно и делали. Прошлись по дому, в последний раз поднялись на балкончик над террасой. Непривычно молчаливый Лин, Пятый, с потемневшим лицом, Саб, старательно прятавший глаза, опустивший голову, и Эри, которая уже не знала, как справиться с тяжелым, словно бы колючим комком, засевшим в груди — её душили слёзы, но заплакать сейчас было нельзя, она это понимала, и сдерживалась, но уже из последних сил. Спустились вниз, оглядели террасу — вроде бы всё на месте, ничего не забыли. Папки, документы, письма…

— Присядем на дорожку, — предложила Эри.

Сели. Вокруг стола, каждый на свой стул — как привыкли. С минуту просидели молча, потом Саб глубоко вздохнул, и сказал:

— Пора. Пойдемте. Надо идти.

Лин кивнул, соглашаясь, Эри молча встала, Пятый, секунду помедлив, тоже поднялся.

— Это верно, — тихо произнес он.

Вышли. Саб, шедший последним, затворил за собой дверь. Эри покачала головой, всхлипнула, и спустилась с крыльца, на дорожку. Огляделась.

— А где Шилд? — спросила она.

— Вот еще не хватало, чтобы он удрал, — проворчал Лин. — Шилд, эй, киса! Хватит, не время сейчас хулиганить. Выходи, давай.

В кустах послышался тихий шорох, Шилд выбрался наружу, и сел рядом с хозяйкой.

— Ну прости, кот, — сказала Эри, поднимая его на руки. — Не мы такие, жизнь такая. Надо. Так надо.

— Жизнь такая именно из-за того, что мы такие, — возразил Пятый. — Всё. Хватит. Долгие проводы, долгие слёзы. Идёмте.

У модуля на секунду задержались, потому что, не сговариваясь, повернулись, и посмотрели на дом. И каждому в этот момент показалось, что дом посмотрел на них, словно ответил.

— Прости, — прошептал Пятый. — Прости нас, пожалуйста. Тут было очень хорошо, но нам нужно уходить. Спасибо тебе, и будь счастлив, если дома умеют быть счастливыми, конечно…