— Абсолютно уверена, дорогое мое дитя. Я хочу видеть рога козерога, которые купил Дик.

— Но мы же их видели, — ответила хозяйка, широко раскрыв глаза. — Он нам их показывал. Мы все их видели — или тебя при этом не было?

— Нет, я была. Я хочу снова на них посмотреть.

— Но зачем? Ты же осталась и хочешь сказать, что на них не кровь или что-то такое?

Снова кудахчущий смех миссис Брэдли.

— Нет, я не думаю, что на них кровь. На самом деле я уверена, что ее там нет. Я просто хочу их видеть, вот и все.

— Ну, попроси его. Они должны быть где-то у него.

— Я просила. Он не хочет их показывать. Я хотела бы, чтобы его попросила ты.

— Сделав вид, будто я не знаю, что тебе он отказал?

— Именно так, дитя мое. Кстати, ты знаешь, что Дик и Миган помолвлены?

— Да, знаю, они мне сказали. Он, кажется, в восторге. Но, Беатрис, они же не могут быть помолвлены, если бедняжка Рональд убил Армстронга?

— Не вижу связи, — возразила миссис Брэдли. — Да и вообще ты, кажется, была уверена, что это Рудри. Но мы же не можем точно сказать, что Армстронга убил бедняжка Рональд? Точно так же, как не можем сказать этого о Рудри.

— Однако именно это мы должны узнать. В смысле, это же должен быть один из них. Рональда предложила ты, вспомнив об этих рогах. Но в любом случае мы должны знать.

— Да, знать — это лучше. Тогда все это кончится и останется в прошлом, так ведь?

— Но нет же! А правосудие и прочее? Хотя имей в виду, Беатрис: правосудие здесь совсем не то, что на родине, и лучше с ним вообще не связываться.

Миссис Брэдли засмеялась:

— Что есть правосудие?

— Ой, давай не будем начинать политического спора. Я хочу чаю, — сказала Мэри Хопкинсон.

Миссис Брэдли уже знала, что для хозяйки дома это любимый способ сменить тему.

— А я, — сказала она, не давая себя перебить, — хочу видеть эти рога козерога и хочу съездить в Элефсин.

— В Элефсин? Это зачем?

— За знанием. За утешением. За всем тем, за чем туда ездили Мисты.

— Но ты же не можешь ехать одна, Беатрис?

— Могла бы, но я думаю взять с собой Иэна и маленького Стюарта. Иэн будет вести машину, а Стюарт будет мне помогать.

— Ты и правда будешь вести расследование? Так это называется?

— Именно так, я думаю.

— Вот чего я не могу понять, — сказала Мэри Хопкинсон, — это почему не нашли тело! Понимаешь, в таком месте, как Афины…

— Я думаю, что тело Армстронга лежит в Эфесе. Ты не замечала, что змеиный ящик похож на гроб, Мэри?

— Но вес?

— Ящик в основном таскали носильщики, грузчики и стюарды — люди, которые не знают, сколько ему положено весить.

— Но я всегда думала… когда читаешь все эти жуткие истории о трупах в багаже, там всегда кто-нибудь начинает что-то подозревать.

— Так это же на Чаринг-Кросс, — сказала миссис Брэдли. — Эфес нисколько не похож на Чаринг-Кросс, как бы ни пытались нам это внушить поэты. Я не нашла там тела, хотя искала его. Я нашла голову, как тебе и рассказывала. Но этого на самом деле достаточно.

Мэри Хопкинсон посмотрела на миссис Брэдли. Они знали друг друга уже тридцать лет.

С лицом мрачным и укоризненным она сказала:

— И ведь ты была такой хорошей девочкой, Беатрис.

Миссис Брэдли с радостным смехом воскликнула:

— Пойду к Рональду Дику и получу от него эти рога. Скажу ему, — добавила она, — что его отказ будет выглядеть подозрительно. Бедный мальчик, он всегда так почтительно слушает все, что я ему говорю. Надеюсь, ты позволишь мне, Мэри, информировать его, что я расследую смерть Армстронга на случай, если вдруг подозрение падет на Рудри?

Мэри Хопкинсон не ответила. Она излишне громко велела подать чай.

— В портик, мадам? — спросила горничная со своим деликатным пришепетыванием.

— Нет, конечно! — отрезала Мэри Хопкинсон. — Вы же знаете, что мы не пьем чай в портике в это время года!

— Прошу прощения, мадам.

Черноволосая горничная вышла. Мэри, к которой вернулась ее обычная манера, сказала безнадежно:

— Второе из разбитых сердец Гелерта!

Она едва успела это договорить, как вошел сам Гелерт. Миссис Брэдли этим воспользовалась, чтобы тихо выскользнуть для разговора с Рональдом Диком. Дик, еще сильнее осунувшийся после прошлого ее посещения, в ответ на требование предъявить рога посмотрел на нее виноватыми глазами и что-то забормотал насчет своей квартиры и музея. Миссис Брэдли глянула на него укоризненно и вернулась к Мэри и Гелерту.

— Но зачем они музею? — спросила возмущенно Мэри Хопкинсон, бросив на Гелерта взгляд, который миссис Брэдли истолковала как предупреждение. Ответ миссис Брэдли застал их обоих врасплох.

— Вы слышали, дети мои, о рогах козерога, из которых был сделан принадлежавший Одиссею лук с обратным изгибом? — спросила она.

Мэри первой пришла в себя.

— А, мифология, — сказала она. — Бедняжка Рональд, он такой энтузиаст!

На следующее утро Иэн отвез миссис Брэдли на равнину Элефсина. Рядом с ней сидела Миган. Сиденье рядом с Иэном было занято вежливо улыбающимся Дмитрием.

Иэн ехал быстро. Из Афин выехали на рассвете, а когда солнце поднялось, уже мчались вдоль бухты по дороге, ограниченной справа горами, слева — искрящимся морем. Воздух все еще был прохладен, никого вокруг не было. У входа в развалины Иэн остановил машину. Дмитрий остался, остальные вышли и направились к Залу Мистерий.

1

— Но я не знаю, зачем мы приехали, — сказала Миган. — Армстронга убили не здесь. Не понимаю, при чем тут Элефсин.

Из цели этой второй экспедиции секрета не делали. Даже Дмитрию сообщили и попросили его сотрудничества. Он высказал по дороге два утверждения.

— Этот Армстронг, — сказал он по-английски, — он плохой человек. Я не знаю, почему его смерть — беда.

Миссис Брэдли объяснила: они не хотят, чтобы в этой смерти обвинили не того человека. Дмитрий хмыкнул, сопроводив этот звук вежливой недоверчивой улыбкой.

— Вам весело, — сказал он, глядя прямо перед собой через лобовое стекло.

— Я думаю, мы должны начать сначала, — сказала миссис Брэдли Миган, стоя рядом с ней в разрушенном Зале и глядя сперва на юг, на Саламин и его горы, потом на северо-запад, на остаток раскопок. — Теперь, дитя мое, вернемся к той ночи, когда происходили интересные события. Прежде всего, появление Иэна.