«Вот и славно».

Прозвучал гонг. Пара сомкнулась сталью против стали, скоростью и ловкостью против силы и свирепости. К этому времени каждый аколит знал, что Мия с Триком спали вместе. Мия полагала, что каждый из них ожидал, что он или она поддастся. Позволит другому выиграть.

Очень романтично, правда?

За те десять секунд, что затихал гонг, эта мысль пала страшной гибелью на полу ринга. Трик жаждал крови. Лицо перекошено. Зубы стиснуты. Дреды качались в разные стороны, пока он пытался ранить Мию в грудь и голову. Девушка была быстрой, но крупный двеймерец прекрасно маневрировал и оттеснял Мию к краю круга, где ее скорость будет иметь мало значения. На ее стороне больше не было элемента неожиданности; все уже знали, что ее рабочая рука не слабая и Мия лишь притворялась, а также то, что она совсем не та послушница, какой ее считали. Поэтому Трик был настороже, защиту не опускал, ни разу не тянулся слишком далеко и не открывался перед ее рапирой.

Его ятаган свистел в воздухе; когда их клинки сталкивались, по залу раскатывались звонкие ноты. Мия замкнула его клинок, скрестив свои лезвия, и наклонилась ближе, когда Трик перенес на нее весь свой вес. Потная, с красным лицом. Улыбающаяся.

– Какой-то вы злой, дон Трик.

– Иди на хуй, Мия.

– Позже, дорогой.

Девушка подняла колено, и несколько аколитов заулюлюкали, когда оно пришлось Трику в пах. Юноша согнулся пополам, а Мия скользнула мимо него обратно к центру круга. Двеймерец выпрямился и резко повернулся к ней лицом, взмахнув дредами. Одна рука по-прежнему прижималась к ноющим яйцам.

– Могу поцеловать, чтобы не болело! – крикнула Мия.

Трик взревел от ярости и кинулся на нее через круг. Его охватила чистая злоба. Все ощущения от Мии в его объятиях забылись. Девушка протанцевала назад, порезав его предплечье. Следующий удар пронзил тунику и нанес кровоточащую рану в животе. Все это время Мия не прекращала улыбаться, наблюдая, как Трик сердится все больше и больше. Аколиты наслаждались шоу. Достопочтенная Мать наблюдала внимательно, ткачиха и даже вещатель так заинтересовались, что сидели на самом краю скамьи. Солис прислушивался, наклонив голову. Стиснув челюсти. Сжав кулаки.

Быстрым ударом слева Мия выбила ятаган из руки Трика, и тот закрутился по полу. Затем пригнулась, когда Трик с щитом набросился на нее, и шагнула в сторону, когда он попытался еще раз. Приземлившись в шпагат, она вонзила рапиру ему в живот.

Аколиты ахнули. Эш радостно вскрикнула.

Мия заглянула в наполненные болью глаза Трика.

Сомкнулась с ним взглядом.

Улыбнулась. И прошептала:

– Коффи.

Трик побледнел. Он сцепил зубы, милые ореховые глаза сузились. Потянувшись к руке Мии, он крепко схватил ее, сдавливая пальцы вокруг рукояти рапиры. И, с побелевшими костяшками, искаженным лицом, со струящейся изо рта кровью, двеймерец пошел вперед, глубже вонзая в себя рапиру. Поднимая Мию с пола, пока ее скрещенные клинки не прижались к его кровоточащему животу.

А затем Трик отвел назад щит. И врезал им Мие по лицу. Девушка отпрянула, из треснувшей губы засочилась кровь. Она вернула равновесие, сделала выпад, погружая стилет в его грудь. Но Трик даже не дрогнул, вновь нанося ей по лицу удар щитом. Когда тот коснулся щеки Мии, в ее сознании поплыли звездочки, голова откинулась, а в глазах начало чернеть. Удар в грудь поверг ее на землю. Мия попыталась встать, царапая камень ногтями. В ее ребра врезался ботинок. Еще раз. Еще раз. Она наблюдала сквозь красную дымку, как Трик вытаскивает ее рапиру из живота и поднимает клинок двумя руками, готовясь пронзить ее грудь.

– Сдаюсь, – прошептала Мия.

Весь мир замер.

– Я сдаюсь, – повторила она, распластавшись на полу.

Грудь Трика быстро поднималась и опускалась. Клинок дрожал в руках. Юноша не отводил взгляда от Мии.

Девушка улыбнулась окровавленными губами.

И подмигнула.

– Очко! – крикнул Солис. – Победил аколит Трик!

Юноша замешкался еще на секунду. В ореховых глазах по-прежнему бушевал гнев. Мия гадала, насколько же сильно он хотел ее смерти в эту секунду. Но в конце концов Трик опустил клинок. Откинул его в сторону и опустился на колени, кашляя кровью. Прижимая руки к свежим ранам, которые она ему нанесла. Аколиты вскочили на ноги и зааплодировали, в их глазах сияла жажда крови.

Ткачиха с вещателем прошли на ринг и приступили к латанию ран, которые нанесли друг другу Мия с Триком сталью.

Но что насчет ран, нанесенных словами?

Глядя Трику в глаза, девушка поняла, что не знает ответа.

Во время перемены аколитам разрешили отдохнуть. С травмами, залеченными ткачихой, но по-прежнему ноющей челюстью, Мия вернулась к себе в комнату и, оглядевшись, уперла руки в бока.

Диамо с Джессаминой хорошо замели следы своего присутствия; нашлась едва ли пара признаков, что кто-то побывал в ее спальне. Но, как Мия и подозревала, ее записи исчезли из тайника под тумбочкой – несомненно, их украли где-то рано утром, пока она спала в кровати Трика. Мия высчитала, что между временем, как Диамо примет яд Паукогубицы, и его концом пройдет где-то плюс-минус пять часов. Настоящей подсказкой стало его потоотделение, но, тем не менее, Мия была очень близка.

– …Ну что, довольна собой?..

Мистер Добряк смотрел на нее со шкафа.

– Очень даже.

– …Теперь Джессамина определенно попытается тебя убить…

– Ключевое слово «попытается».

– …И, несмотря на твое представление в Небесном алтаре, ты так и не решила загадку Паукогубицы…

– Я близка.

– …Диамо украл твои записи…

– Я почти все помню наизусть. Говорю же, я близка, Мистер Добряк.

– …Состязание Паукогубицы заканчивается через шесть перемен, Мия…

– И что бы я без тебя делала?

– …Тебе стоило просто победить в поединке Солиса и покончить с этим…

– Тогда Трик не стал бы Клинком.

– …Лучше он, чем ты?..

Мия плюхнулась на кровать, уставившись в потолок. Ничего не отвечая. В голове крутились мысли. Все, что сказал Мистер Добряк, правда. На кону было нечто большее, чем они с Триком. Скаева. Дуомо. Рем. Все, ради чего она трудилась. Только обученный ассасин Красной Церкви сможет прикончить любого из этих ублюдков – ее нападение в прошлую истинотьму послужило этому прекрасным доказательством. Если Мия не станет победительницей в одном из залов, кто знает, станет ли она Клинком? Ради Дочерей, почему она просто не…

– …Ты позволяешь чувствам к этому мальчишке затуманить свой разум…

– У меня нет к нему никаких чувств.